Page 69 - Двенадцать стульев

рублей.
— Всего, — возгласил Остап, — четыреста восемьдесят восемь рублей. Эх! Двенадцати
рублей не хватает для ровного счета.

Елена Станиславовна, долго крепившаяся, ушла в спальню и вынесла в ридикюле искомые
двенадцать рублей.

Остальная часть заседания была смята и носила менее торжественный характер. Остап
начал резвиться. Елена Станиславовна совсем размякла. Гости постепенно расходились,
почтительно прощаясь с организаторами.
— О дне следующего заседания вы будете оповещены особо, — говорил Остап на
прощание, — строжайший секрет. Дело помощи детям должно находиться в тайне... Это,
кстати, в ваших личных интересах.
При этих словах Кислярскому захотелось дать еще пятьдесят рублей, но больше уже не
приходить ни на какие заседания. Он еле удержал себя от этого порыва.

— Ну, — сказал Остап, — будем двигаться. Вы, Ипполит Матвеевич, я надеюсь,
воспользуетесь гостеприимностью Елены Станиславовны и переночуете у нее. Кстати, нам
и для конспирации полезно разделиться на время. А я пошел.
Ипполит Матвеевич отчаянно подмаргивал Остапу глазом, но тот сделал вид, что не
заметил этого, и вышел на улицу.

Пройдя квартал, он вспомнил, что в кармане у него лежат пятьсот честно заработанных
рублей.

— Извозчик! — крикнул он. — Вези в «Феникс»!

— Это можно, — сказал извозчик. Он неторопливо подвез Остапа к закрытому ресторану.
— Это что? Закрыто?
— По случаю Первого мая.
— Ах, чтоб их! И денег сколько угодно, и погулять негде! Ну, тогда валяй на улицу
Плеханова. Знаешь?
Остап решил поехать к своей невесте.
— А раньше как эта улица называлась? — спросил извозчик.

— Не знаю.
— Куда же ехать? И я не знаю. Тем не менее Остап велел ехать и искать, Часа полтора
проколесили они по пустому ночному городу, опрашивая ночных сторожей и
милиционеров. Один милиционер долго пыжился и, наконец, сообщил, что Плеханова — не
иначе как бывшая Губернаторская.
— Ну, Губернаторская! Я Губернаторскую хорошо знаю. Двадцать пять лет вожу на
Губернаторскую.

— Ну, и езжай!

Приехали на Губернаторскую, но она оказалась не Плеханова, а Карла Маркса.
Озлобленный Остап возобновил поиски затерянной улицы имени Плеханова. Но не нашел
ее.

Рассвет бледно осветил лицо богатого страдальца, так и «е сумевшего развлечься.
— Вези в «Сорбонну»! — крикнул он. — Тоже извозчик! Плеханова не знаешь!

Чертог вдовы Грицацуевой сиял. Во главе свадебного стола сидел марьяжный король — сын
турецкоподданного. Он был элегантен и пьян. Гости шумели.
Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати пяти лет. Природа одарила ее
щедро. Тут было все: арбузные груди, нос — обухом, расписные щеки и мощный затылок.
Нового мужа она обожала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени и даже не по