Page 75 - Двенадцать стульев

невинности, была ужасна. В комнате из мебели был только матрац в красную полоску,
лежавший на четырех кирпичах. Но не это обеспокоило Остапа. Колькина мебель была ему
известна давно. Не удивил его и сам Колька, сидящий на матраце с ногами. Но рядом
сидело такое небесное создание, что Остап сразу омрачился. Такие девушки никогда не
бывают деловыми знакомыми — для этого у них слишком голубые глаза и чистая шея. Это
любовницы или, еще хуже, это жены — и жены любимые. И действительно, Коля называл
создание Лизой, говорил ей «ты» и показывал ей рожки.
Ипполит Матвеевич снял свою касторовую шляпу. Остап вызвал Колю в коридор. Там они
долго шептались.
— Прекрасное утро, сударыня, — сказал Ипполит Матвеевич.

Голубоглазая сударыня засмеялась и без всякой видимой связи с замечанием Ипполита
Матвеевича заговорила о том, какие дураки живут в соседнем пенале.
— Они нарочно заводят примус, чтобы не было слышно, как они целуются. Но, вы
поймите, это же глупо. Мы все слышим. Вот они действительно ничего уже не слышат из-за
своего примуса. Хотите, я вам сейчас покажу? Слушайте!

И Колина жена, постигшая все тайны примуса, громко сказала.
— Зверевы дураки!

За стеной слышалось адское пение примуса и звуки поцелуев.
— Видите? Они ничего не слышат. Зверевы дураки, болваны и психопаты. Видите!..

— Да, — сказал Ипполит Матвеевич.
— А мы примуса не держим. Зачем? Мы ходим обедать в вегетарианскую столовую, хотя я
против вегетарианской столовой. Но когда мы с Колей поженились, он мечтал о том, как
мы вместе будем ходить в вегетарианку. Ну вот мы и ходим. Я очень люблю мясо. А там
котлеты из лапши. Только вы, пожалуйста, ничего не говорите Коле... В это время вернулся
Коля с Остапом.
— Ну что ж, раз у тебя решительно нельзя остановиться, мы пойдем к Пантелею.

— Верно, ребята! — закричал Коля. — Идите к Иванопуло, Это свой парень.
— Приходите к нам в гости, — сказала Колина жена, — мы с мужем будем очень рады.

— Опять в гости зовут! — возмутились в крайнем пенале. — Мало им гостей!
— А вы — дураки, болваны и психопаты, не ваше дело! — сказала Колина жена, не
повышая голоса.
— Ты слышишь, Иван Андреевич, — заволновались в крайнем пенале, — твою жену
оскорбляют, а ты молчишь.
Подали свой голос невидимые комментаторы и из других пеналов. Словесная перепалка
разрасталась. Компаньоны ушли вниз, к Иванопуло.

Студента не было дома. Ипполит Матвеевич зажег спичку. На дверях висела записка: «Буду
не раньше 9 ч. Пантелей».

— Не беда, — сказал Остап, — я знаю, где ключ. Он пошарил под несгораемой кассой,
достал ключ и открыл дверь.

Комната студента Иванопуло была точно такого же размера, как и Колина, но зато угловая.
Одна стена ее была каменная, чем студент очень гордился. Ипполит Матвеевич с
огорчением заметил, что у студента не было даже матраца.
— Отлично устроимся, — сказал Остап, — приличная кубатура для Москвы. Если мы
уляжемся все втроем на полу, то даже останется немного места. А Пантелей — сукин сын!
Куда он девал матрац, интересно знать?
Окно выходило в переулок. Там ходил милиционер. Напротив, в домике, построенном на
манер готической башни, помещалось посольство крохотной державы. За железной