Page 125 - Три товарища
P. 125
— Он архитектор.
— Архитектор, — повторил я несколько огорченно.
Мне было бы приятнее услышать, что он вообще ничто.
— Ну и пусть себе архитектор, ничего тут нет особенного, верно, Пат?
— Да, дорогой.
— Ничего особенного, правда?
— Совсем ничего, — убежденно сказала Пат, повернулась ко мне и рассмеялась. —
Совсем ничего, абсолютно ничего. Мусор это — вот что!
— И эта комнатка не так уж жалка, правда, Пат? Конечно, у других людей есть комнаты
получше…
— Она чудесна, твоя комната, — перебила меня Пат, — совершенно великолепная
комната, дорогой мой, я действительно не знаю более прекрасной!
— А я, Пат… у меня, конечно, есть недостатки, и я всего лишь шофер такси, но…
— Ты мой самый любимый, ты воруешь булочки и хлещешь ром. Ты прелесть!
Она бросилась мне на шею.
— Ах, глупый ты мой, как хорошо жить!
— Только вместе с тобой, Пат. Правда… только с тобой!
Утро поднималось, сияющее и чудесное. Внизу, над могильными плитами, вился тонкий
туман. Кроны деревьев были уже залиты лучами солнца. Из труб домов, завихряясь,
вырывался дым. Газетчики выкрикивали названия первых газет. Мы легли и погрузились
в утренний сон, сон наяву, сон на грани видений, мы обнялись, наше дыхание
смешалось, и мы парили где-то далеко… Потом, в девять часов, я позвонил, сперва в
качестве тайного советника Буркхарда лично подполковнику Эгберту фон Гаке, а затем
Ленцу, которого попросил выехать вместо меня в утренний рейс.
Он сразу же перебил меня:
— Вот видишь, дитятко, твой Готтфрид недаром считается знатоком прихотей
человеческого сердца. Я рассчитывал на твою просьбу. Желаю счастья, мой золотой
мальчик.
— Заткнись, — радостно сказал я и объявил на кухне, что заболел и буду до обеда лежать
в постели. Трижды мне пришлось отбивать заботливые атаки фрау Залевски,
предлагавшей мне ромашковый настой, аспирин и компрессы. Затем мне удалось
провести Пат контрабандой в ванную комнату. Больше нас никто не беспокоил.