Page 173 - Три товарища

Мне было наплевать на двадцать пфеннигов. Но я не хотел, чтобы он обдурил меня.
— Брось трепаться и отдай остаток, — сказал я.

Швейцар нанес удар мгновенно, — уклониться, сидя за рулем, было невозможно, я даже
не успел прикрыться рукой и стукнулся головой о рулевое колесо. Потом в оцепенении
выпрямился. Голова гудела, как барабан, из носа текла кровь. Швейцар стоял передо
мной.
— Хочешь еще раз, жалкий труп утопленника?

Я сразу оценил свои шансы. Ничего нельзя было сделать. Этот тип был сильнее меня.
Чтобы ответить ему, я должен был действовать неожиданно. Бить из машины я не мог —
удар не имел бы силы. А пока я выбрался бы на тротуар, он трижды успел бы повалить
меня. Я посмотрел на него. Он дышал мне в лицо пивным перегаром.

— Еще удар, и твоя баба — вдова.
Я смотрел на него, не шевелясь, уставившись в это широкое, здоровое лицо. Я пожирал
его глазами, видел, куда надо бить, бешенство сковало меня, словно лед. Я сидел
неподвижно, видел его лицо слишком близко, слишком отчетливо, как сквозь
увеличительное стекло, каждый волосок щетины, красную, обветренную, пористую
кожу…
Сверкнула каска полицейского.

— Что случилось?
Швейцар услужливо вытянулся.

— Ничего, господин полицейский.
Он посмотрел на меня.

— Ничего, — сказал я.
Он переводил взгляд со швейцара на меня.

— Но ведь вы в крови.
— Ударился.

Швейцар отступил на шаг назад. В его глазах была подленькая усмешка. Он думал, что я
боюсь донести на него.

— Проезжайте, — сказал полицейский.
Я дал газ и поехал обратно на стоянку.

— Ну и вид у тебя, — сказал Густав.
— Только нос, — ответил я и рассказал о случившемся.

— Ну-ка зайдем со мной в трактир, — сказал Густав. — Недаром я когда-то был
санитарным ефрейтором. Какое свинство бить сидячего! — Он повел меня на кухню,
попросил лед и обрабатывал меня с полчаса. — И следа не останется, — заявил он.
Наконец он кончил.

— Ну, а с черепком как дело? Все в порядке? Тогда не будем терять времени.
Вошел Томми.

— Большой швейцар из дансинга «Винета»? Вечно дерется, тем в известен. К
сожалению, ему еще никто не надавал.

— Сейчас получит, — сказал Густав.