Page 775 - Архипелаг ГУЛаг

ссыльных. Что создавало и поддерживало эту силу лишь общественное мнение страны. Но
едва общественное мнение заменено было мнением организованным — и низверглись
ссыльные с их протестами и правами под произвол тупых зачуханных гепеушников и
бессердечных тайных инструкций (к первым таким инструкциям успел приложить руку и ум
министр внутренних дел Дзержинский). Хриплый выкрик один, хоть словечко о себе туда, на
волю, крикнуть стало теперь невозможно. Если сосланный рабочий посылал письмо на
прежний свой завод, то рабочий, огласивший его там (Ленинград, Василий Кириллович
Егоршин), тут же ссылался сам. Не только денежное пособие, средства к жизни, но и всякие
вообще права потеряли ссыльные: их дальнейшее задержание, арест, этапирование были ещё
доступнее для ГПУ, чем пока эти люди считались вольными, — теперь уже не стесняемы
ничем, как бы над гуттаперчевыми куклами, а не людьми 481 . Ничего не стоило итак их
сотрясти, как было в Чимкенте: объявили внезапно о ликвидации здешней ссылки в одни
сутки. За сутки надо было: сдать служебные дела, разорить своё жилище, освободиться от
утвари, собраться— и ехать указанным маршрутом. Не намного мягче арестантского этапа!
Не намного увереннее ссыльное завтра…
Но не только безмолвность общества и давление ГПУ — а что были сами эти
ссыльные? эти мнимые члены партий без партий? Мы не имеем в виду кадетов — всех
кадетов внутри страны уже извели, — но что значило к 1927 или к 1930 году считаться
эсером или меньшевиком? Нигде в стране никакой группы действующих лиц,
соответственных этому названию, не было. В начале 20–х годов всем социалистам
предлагали отрекаться от своих партийных убеждений, и во множестве они соглашались и
отваливались, лишь небольшое меньшинство заявляло верность этим убеждениям. (Хотя для
нас, в историческом огляде, эти убеждения уже мало понятны, поскольку все
социалистические партии практически лишь помогли утвердиться большевикам.) Давно, с
самой революции, за десять громокипящих лет, не пересматривались программы этих
партий, и даже если б эти партии внезапно воскресли, — неизвестно было, как им понимать
события и что предлагать. Вся печать давно поминала их только в прошлом времени — и
уцелевшие члены партий жили в семьях, работали по специальности и думать забывали о
своих партиях. Но — нестираемы скрижальные списки ГПУ. И по внезапному ночному
сигналу этих рассеянных кроликов выдёргивали и через тюрьмы этапировали — например в
Бухару.
Так приехал И.В.Столяров в 1930 и встретил там собранных со всех концов страны
стареющих эсеров и эсдеков. Вырванным из своей обычной жизни, только и оставалось им
теперь, что начать спорить, да оценивать политический момент, да предлагать решения, да
гадать, как пошло бы историческое развитие, если бы… если бы…
Так сколачивали из них — но уже не партии, а — мишень для потопления.
Более многочисленные были в ссылке грузинские эсдеки и армянские дашнаки, в
больших количествах сосланные в дальние места после захвата их республик коммунистами.
Вспоминают, что живой и боевой партией в 20–е годы были сионисты–социалисты с их
энергичной юношеской организацией «Гашемер» и легальной организацией «Гехалуц»,
создававшей земледельческие еврейские коммуны в Крыму. В 1926 посадили всё их ЦК, а в
1927 мальчишек и девчёнок до 15–16 лет взяли из Крыма в ссылку. Давали им Туркуль и
другие строгие места. Это была действительно партия — спаянная, настойчивая, уверенная в
правоте. Но добивались они не общей цели, а своей частной: жить как нация, жить своею
Палестиной. Разумеется, коммунистическая партия, добровольно отвергшая отечество, не

481 Те западные социалисты, как Даниэль Мейер, которые только в 1967 ощутили «постыдным быть
социалистами вместе с СССР», могли бы, пожалуй, прийти к этому убеждению лет и на 40–45 пораньше. Ведь
советские коммунисты уже тогда под корень уничтожали советских социалистов, но: за чужой щекою зуб не
болит.