Page 279 - Рассказы

– Боишься? – спросил заносчиво Сережка.
– Еще бы. Я и не знал, что ты такой здоровый.
И вдруг в Сережкину беспокойную голову пришла безумная шальная мысль… А что,
если… Тарарыкин действительно против него не устоит? Этот крохотный мальчишка так
был опьянен всеобщей честью и восторгом, что совершенно забылся, забыл об условии и
решил пойти напролом… Насытившись славой, он пожалел о рубле, а так как руки его
чувствовали себя железными, непобедимыми, то Сережка со свойственной его характеру
решимостью подскочил к Тарарыкину и, схватив его за пояс, сурово сказал:
– Отдавай рубль!
– Что ты! – удивился Тарарыкин. – Ведь мы же условились…
– Отдавай! Все равно отниму!
– Ты? Ну, это, брат, во-первых, нечестно, а во-вторых – попробуй-ка.
На их спор собрались любопытные. Снова стали раздаваться комплименты по
Сережкиному адресу.
И, не раздумывая больше, Сережка храбро устремился в бой. Он подскочил, хватил
изумленного и огорченного Тарарыкина по голове, потом ударил его в живот, но…
Тарарыкин опомнился:
– Ты… вот как!
Через минуту Сережка уже лежал на земле. Во рту чувствовалось что-то соленое, губа
вспухла, зловещее красноватое пятно засияло под глазом; оно наливалось, темнело и
постепенно переходило в синий цвет.
И рухнула эта жалкая, построенная на деньгах слава… Сережка лежал избитый, в пыли
и прахе, а мстительный Кочерыгин, отдавший Сережке булку, подскочил к Сережке и дернул
его за волосы; подошел Португалов, ткнул его в спину кулаком и сказал:
– Вот тебе цветные карандаши. Поросенок! Уныло, печально возвращался хитроумный
Сережка домой; губа вспухла, щека вспухла, на лбу была царапина, рубль пропал бесследно,
дома ожидала головомойка, настроение было отчаянное…
Он вошел робкий, пряча лицо в носовой платок… он рассчитывал, проскользнув
незаметно в свою комнату, улечься спать… Но в передней его ждал последний удар.
Дядя поймал его за руку и сердито сказал:
– Ты что же это, мошенник, обманул меня? Это твои стихи? Списал у Пушкина да и
выдал за свои. Во-первых, за это ты всю неделю будешь сидеть дома – о цирке и зверинце
забудь, а во-вторых – возврати-ка мне мой рубль.
Сердце Сережки упало…

Экзаменационная задача

Когда учитель громко продиктовал задачу, все записали ее и учитель, вынув часы,
заявил, что дает на решение задачи двадцать минут, – Семен Панталыкин провел
испещренной чернильными пятнами ладонью по круглой головенке и сказал сам себе:
– Если я не решу эту задачу – я погиб…
У фантазера и мечтателя Семена Панталыкина была манера – преувеличивать все
события, все жизненные явления и вообще смотреть на вещи чрезвычайно мрачно.
Встречал ли он мальчика больше себя ростом, который, выдвинув вперед плечо и
правую ногу и оглядевшись – нет ли кого поблизости, – ехидно спрашивал: «Ты чего
задаешься, говядина несчастная?» – Семен Панталыкин бледнел и, видя уже своими
духовными очами призрак витающей над ним смерти, тихо шептал:
– Я погиб.
Вызывал ли его к доске учитель, опрокидывал ли он дома на чистую скатерть стакан с
чаем – он всегда говорил сам себе эту похоронную фразу:
– Я погиб.
Вся гибель кончалась парой затрещин в первом случае, двойкой – во втором и