Page 292 - Рассказы

Так как Саматоха был голоден, то усилие, затраченное на преодоление дачной ограды,
утомило его.
В густых кустах малины стояла зеленая скамейка. Саматоха утер лоб рукавом, уселся
на нее и стал, тяжело дыша, глядеть на ослепительную под лучами солнца дорожку,
окаймленную свежей зеленью.
Согревшись и отдохнув, Саматоха откинул голову и замурлыкал популярную среди его
друзей песенку:

Родила, меня ты, мама,
По какой такой причине?
Ведь меня поглотит яма
По кончине, по кончине…

Маленькая девочка лет шести выкатилась откуда-то на сверкающую дорожку и, увидев
полускрытого ветками кустов Саматоху, остановилась в глубокой задумчивости.
Так как ей были видны только Саматохины ноги, она прижала к груди тряпичную
куклу, защищая это беспомощное создание от неведомой опасности, и после некоторого
колебания бесстрашно спросила:
– Чии это ноги?
Отодвинув ветку, Саматоха наклонился вперед и стал в свою очередь рассматривать
девочку.
– Тебе чего нужно? – сурово спросил он, сообразив, что появление девочки и ее
громкий голосок могут разрушить все его пиратские планы.
– Это твои… ножки? – опять спросила девочка, из вежливости смягчив смысл первого
вопроса.
– Мои.
– А что ты тут делаешь?
– Кадрель танцую, – придавая своему голосу выражение глубокой иронии, отвечал
Саматоха.
– А чего же ты сидишь?
Чтобы не напугать зря ребенка, Саматоха проворчал:
– Не просижу места. Отдохну да и пойду.
– Устал? – сочувственно сказала девочка, подходя ближе.
– Здорово устал. Аж чертям тошно.
Девочка потопталась на месте около Саматохи и, вспомнив светские наставления
матери, утверждавшей, что с незнакомыми нельзя разговаривать, вежливо протянула
Саматохе руку:
– Позвольте представиться: Вера.
Саматоха брезгливо пожал ее крохотную ручонку своей корявой лапой, а девочка, как
истый человек общества, поднесла к его носу и тряпичную куклу:
– Позвольте представить: Марфушка. Она не живая, не бойтесь. Тряпичная.
– Ну? – с ласковой грубоватостью, неискренно, в угоду девочке удивился Саматоха. –
Ишь ты, стерва какая.
Взгляд его заскользил по девочке, которая озабоченно вправляла в бок кукле
высунувшуюся из зияющей раны паклю.
«Что с нее толку! – скептически думал Саматоха. – Ни сережек, ни медальончика.
Платье можно было бы содрать и башмаки, да что за них там дадут? Да и визгу не
оберешься».
– Смотри, какая у нее в боке дырка, – показала Вера.
– Кто же это ее пришил? – спросил Саматоха на своем родном языке.
– Не пришил, а сшил, – поправила Вера. – Няня сшила. А ну, поправь-ка ей бок. Я не
могу.