Page 388 - Рассказы

постоянством из номера в номер уверяют десяток своих читателей, что сатириконцы – это
жиды (?!) без всякого национального чувства и достоинства.
А Крысаков безрассудно, без всякого колебания, полез один на двадцать человек
именно за одну нотку в голосе хозяина, которая показалась ему безмерно горькой и обидной.
И вот когда зажиревший в свободах француз поднял, по примеру всероссийского
городового, руку на русского – в голове должно помутиться и рассудок должен отойти в
сторону…
– Мерзавцы, – гремел голос нашего товарища. – Русских бьют? Не так ли вот? Или,
может быть, этак?
Двое пытались уползти от него в дверь, один выскочил в раскрытое окно; какой-то
глупец схватил палку, взбежал по винтовой лестнице в углу комнаты и пытался поразить
оттуда всесокрушающего Крысакова; но тот схватил палку, стащил ее вместе с обладателем
с лестницы и, задав ему солидную трепку, бросил палку под ноги двум последним
удиравшим противникам.
Поломанные стулья, разбитая посуда, хрустящим ковром покрывавшая пол, и
посредине Крысаков с мужественно поднятыми руками и ногой на животе лежащего без
чувств хозяина…
Момент – и он забился в шести дюжих руках… Три полисмена схватили его,
приглашенные расторопной хозяйкой пансиона.
– Полиция? – сказал Крысаков. – Сдаюсь. Это уже закон!
Но когда его привели в участок и комиссар предложил в резкой форме снять шляпу,
Крысаков с любопытством спросил:
– А почему вы в шляпе?
Полисмен сзади ударом ладони сбил с Крысакова шляпу, но Крысаков повернулся и в
один момент посбивал с полисменов кепи (по своей теории – «иногда и русские бьют»).
Нужно ли говорить еще что-нибудь?
Личное задержание, штраф, убытки за поломанную посуду и поврежденных французов
– одним словом, мы уехали вдвоем с Сандерсом, оставив Крысакову для подкрепления
Мифасова.
Потом они передавали нам, что русский консул, к которому Крысаков обратился за
заступничеством, сказал:
– Знаете что? Не стоит поднимать истории… Заплатите им штраф и убытки. Правда,
они первые оскорбили вашу жену… Но если бы недалеко были наши броненосцы, я бы
говорил с ними. А так, что я могу сказать?! Что мы можем сказать?
Жалкое, забитое существо этот консул.
Нам говорили опытные люди, что если русский человек хочет найти серьезное
заступничество – он должен обратиться к английскому консулу.
И вот мы едем в Россию.
В Вержболове поздоровались с жандармом, а Сандерс, изнемогая, остановил
носильщика и сказал:
– Я хочу услышать от тебя хоть одно русское слово. Истосковался. Скажи мне его, это
слово, вот тебе за это целковый.
– Мерси, – ответил расторопный носильщик. Пахло щами.
КОНЕЦ

ШУТКА МЕЦЕНАТА
Юмористический роман

Часть I
куколка