Page 128 - Белая гвардия
P. 128

— Вот-с как, Федор Николаевич. Все, что нажито упорным трудом, в один вечер перешло
                в карманы каких-то негодяев… путем насилия. Вы не думайте, чтобы я отрицал
                революцию, о нет, я прекрасно понимаю исторические причины, вызвавшие все это.
                Багровый отблеск играл на лице Василисы и застежках его подтяжек. Карась в чудесном
                коньячном расслаблении начинал дремать, стараясь сохранить на лице вежливое
                внимание…
                — Но, согласитесь сами. У нас в России, в стране, несомненно, наиболее отсталой,
                революция уже выродилась в пугачевщину… Ведь что ж такое делается… Мы лишились
                в течение каких-либо двух лет всякой опоры в законе, минимальной защиты наших прав
                человека и гражданина. Англичане говорят…
                — М-ме, англичане… они, конечно, — пробормотал Карась, чувствуя, что мягкая стена
                начинает отделять его от Василисы.

                — …А тут, какой же «твой дом — твоя крепость», когда вы не гарантированы в
                собственной вашей квартире за семью замками от того, что шайка, вроде той, что была у
                меня сегодня, не лишит вас не только имущества, но, чего доброго, и жизни?!
                — На сигнализацию и на ставни наляжем, — не очень удачно, сонным голосом ответил
                Карась.

                — Да ведь, Федор Николаевич! Да ведь дело, голубчик, не в одной сигнализации!
                Никакой сигнализацией вы не остановите того развала и разложения, которые свили
                теперь гнездо в душах человеческих. Помилуйте, сигнализация — частный случай, а
                предположим, она испортится?

                — Починим, — ответил счастливый Карась.
                — Да ведь нельзя же всю жизнь строить на сигнализации и каких-либо там револьверах.
                Не в этом дело. Я говорю вообще, обобщая, так сказать, случай. Дело в том, что исчезло
                самое главное, уважение к собственности. А раз так, дело кончено. Если так, мы
                погибли. Я убежденный демократ по натуре и сам из народа. Мой отец был простым
                десятником на железной дороге. Все, что вы видите здесь, и все, что сегодня у меня
                отняли эти мошенники, все это нажито и сделано исключительно моими руками. И,
                поверьте, я никогда не стоял на страже старого режима, напротив, признаюсь вам по
                секрету, я кадет, но теперь, когда я своими глазами увидел, во что все это выливается,
                клянусь вам, у меня является зловещая уверенность, что спасти нас может только
                одно… — Откуда-то из мягкой пелены, окутывающей Карася, донесся шепот… —
                Самодержавие. Да-с… Злейшая диктатура, какую можно только себе представить…
                Самодержавие…

                «Эк разнесло его, — думал блаженный Карась. — М-да, самодержавие — штука хитрая».
                Эхе-мм… — проговорил он сквозь вату.

                — Ах, ду-ду-ду-ду — хабеас корпус, ах, ду-ду-ду-ду. Ай, ду-ду… — бубнил голос через
                вату, — ай, ду-ду-ду, напрасно они думают, что такое положение вещей может
                существовать долго, ай ду-ду-ду, и восклицают многие лета. Нет-с! Многие лета это не
                продолжится, да и смешно было бы думать, что…
                — Крепость Иван-город, — неожиданно перебил Василису покойный комендант в папахе,

                — многая лета!
                — И Ардаган и Каре, — подтвердил Карась в тумане,

                — многая лета!
                Реденький почтительный смех Василисы донесся издали.

                — Многая лета!! —
                радостно спели голоса в Карасевой голове.
   123   124   125   126   127   128   129   130   131   132   133