Page 123 - Белая гвардия
P. 123

— Они шевровые, панове, — сказал он, сам не понимая, что говорит.
                Волк обернулся к нему, в косых глазах мелькнул горький гнев.

                — Молчи, гнида, — сказал он мрачно. — Молчать! — повторил он, внезапно
                раздражаясь. — Ты спасибо скажи нам, що мы тебе не расстреляли, як вора и бандита,
                за утайку сокровищ. Ты молчи, — продолжал он, наступая на совершенно бледного
                Василису и грозно сверкая глазами. — Накопил вещей, нажрал морду, розовый, як
                свинья, а ты бачишь, в чем добрые люди ходют? Бачишь? У него ноги мороженые,
                рваные, он в окопах за тебя гнил, а ты в квартире сидел, на граммофонах играл. У-у,
                матери твоей, — в глазах его мелькнуло желание ударить Василису по уху, он дернул
                рукой. Ванда вскрикнула: «Что вы…» Волк не посмел ударить представительного
                Василису и только ткнул его кулаком в грудь. Бледный Василиса пошатнулся, чувствуя
                острую боль и тоску в груди от удара острого кулака.

                «Вот так революция, — подумал он в своей розовой и аккуратной голове, — хорошенькая
                революция. Вешать их надо было всех, а теперь поздно…»

                — Василько, обувайсь, — ласково обратился волк к гиганту. Тот сел на пружинный
                матрас и сбросил опорки. Ботинки не налезали на серые, толстые чулки. — Выдай казаку
                носки, — строго обратился волк к Ванде. Та мгновенно присела к нижнему ящику
                желтого шкафа и вынула носки. Гигант сбросил серые чулки, показав ступни с
                красноватыми пальцами и черными изъединами, и натянул носки. С трудом налезли
                ботинки, шнурок на левом с треском лопнул. Восхищенно, по-детски улыбаясь, гигант
                затянул обрывки и встал. И тотчас как будто что лопнуло в натянутых отношениях этих
                странных пятерых человек, шаг за шагом шедших по квартире. Появилась простота.
                Изуродованный, глянув на ботинки на гиганте, вдруг проворно снял Василисины брюки,
                висящие на гвоздике, рядом с умывальником. Волк только еще раз подозрительно
                оглянулся на Василису, — не скажет ли чего, — но Василиса и Ванда ничего не
                говорили, и лица их были совершенно одинаково белые, с громадными глазами. Спальня
                стала похожа на уголок магазина готового платья. Изуродованный стоял в одних
                полосатых, в клочья изодранных подштанниках и рассматривал на свет брюки.

                — Дорогая вещь, шевиот… — гнусаво сказал он, присел в синее кресло и стал
                натягивать. Волк сменил грязную гимнастерку на серый пиджак Василисы, причем
                вернул Василисе какие-то бумажки со словами: «Якись бумажки, берите, пане, може,
                нужные». — Со стола взял стеклянные часы в виде глобуса, в котором жирно и черно
                красовались римские цифры.

                Волк натянул шинель, и под шинелью было слышно, как ходили и тикали часы.

                — Часы нужная вещь. Без часов — як без рук, — говорил изуродованному волк, все более
                смягчаясь по отношению к Василисе, — ночью глянуть сколько времени — незаменимая
                вещь.

                Затем все тронулись и пошли обратно через гостиную в кабинет. Василиса и Ванда
                рядом молча шли позади. В кабинете волк, кося глазами, о чем-то задумался, потом
                сказал Василисе:
                — Вы, пане, дайте нам расписку… (Какая-то дума беспокоила его, он хмурил лоб
                гармоникой.)

                — Как? — шепнул Василиса.
                — Расписку, що вы нам вещи выдалы, — пояснил волк, глядя в землю.

                Василиса изменился в лице, его щеки порозовели.
                — Но как же… Я же… (Он хотел крикнуть: «Как, я же еще и расписку?!» — но у него не
                вышли эти слова, а вышли другие.) вы… вам надлежит расписаться, так сказать…
                — Ой, убить тебе треба, як собаку. У-у, кровопийца… Знаю я, что ты думаешь. Знаю. Ты,
                як бы твоя власть была, изничтожил бы нас, як насекомых. У-у, вижу я, добром с тобой
                не сговоришь. Хлопцы, ставь его к стенке. У, як вдарю…

                Он рассердился и нервно притиснул Василису к стене, ухватив его рукой за горло,
   118   119   120   121   122   123   124   125   126   127   128