Page 154 - Белая гвардия

— Он молод. Но мерзости в нем, как в тысячелетнем дьяволе. Жен он склоняет на
разврат, юношей на порок, и трубят уже трубят боевые трубы грешных полчищ и виден
над полями лик сатаны, идущего за ним.
— Троцкого?

— Да, это имя его, которое он принял. А настоящее его имя по-еврейски Аваддон, а по-
гречески Аполлион, что значит губитель.
— Серьезно вам говорю, если вы не прекратите это, вы, смотрите… у вас мания
развивается…
— Нет, доктор, я нормален. Сколько, доктор, вы берете за ваш святой труд?

— Помилуйте, что у вас на каждом шагу слово «святой». Ничего особенно святого я в
своем труде не вижу. Беру я за курс, как все. Если будете лечиться у меня, оставьте
задаток.
— Очень хорошо.

Френч расстегнулся.
— У вас, может быть, денег мало, — пробурчал Турбин, глядя на потертые колени. —
«Нет, он не жулик… нет… но свихнется».
— Нет, доктор, найдутся. Вы облегчаете по-своему человечество.

— И иногда очень удачно. Пожалуйста, бром принимайте аккуратно.
— Полное облегчение, уважаемый доктор, мы получим только там, — больной
вдохновенно указал в беленький потолок. — А сейчас ждут нас всех испытания, коих мы
еще не видали… И наступят они очень скоро.

— Ну, покорнейше благодарю. Я уже испытал достаточно.
— Нельзя зарекаться, доктор, ох, нельзя, — бормотал больной, напяливая козий мех в
передней, — ибо сказано: третий ангел вылил чашу в источники вод, и сделалась кровь.

«Где-то я уже слыхал это… Ах, ну конечно, со священником всласть натолковался. Вот
подошли друг к другу — прелесть».

— Убедительно советую, поменьше читайте апокалипсис… Повторяю, вам вредно. Честь
имею кланяться. Завтра в шесть часов, пожалуйста. Анюта, выпусти, пожалуйста…

— Вы не откажетесь принять это… Мне хочется, чтобы спасшая мне жизнь хоть что-
нибудь на память обо мне… это браслет моей покойной матери…
— Не надо… Зачем это… Я не хочу, — ответила Рейсс и рукой защищалась от Турбина,
но он настоял и застегнул на бледной кисти тяжкий, кованый и темный браслет. От
этого рука еще больше похорошела и вся Рейсс показалась еще красивее… Даже в
сумерках было видно, как розовеет ее лицо.

Турбин не выдержал, правой рукой обнял Рейсс за шею, притянул ее к себе и несколько
раз поцеловал ее в щеку… При этом выронил из ослабевших рук палку, и она со стуком
упала у ножки стола.

— Уходите… — шепнула Рейсс, — пора… Пора. Обозы идут на улице. Смотрите, чтоб вас
не тронули.

— Вы мне милы, — прошептал Турбин. — Позвольте мне прийти к вам еще.
— Придите…

— Скажите мне, почему вы одни и чья это карточка на столе? Черный, с баками.