Page 70 - Белая гвардия

9
Полковник Болботун, потеряв семерых казаков убитыми и девять ранеными и семерых
лошадей, прошел полверсты от Печерской площади до Резниковской улицы и там вновь
остановился. Тут к отступающей юнкерской цепи подошло подкрепление. В нем был
один броневик. Серая неуклюжая черепаха с башнями приползла по Московской улице и
три раза прокатила по Печерску удар с хвостом кометы, напоминающим шум сухих
листьев (три дюйма). Болботун мигом спешился, коноводы увели в переулок лошадей,
полк Болботуна разлегся цепями, немножко осев назад к Печерской площади, и
началась вялая дуэль. Черепаха запирала Московскую улицу и изредка грохотала.
Звукам отвечала жидкая трескотня пачками из устья Суворовской улицы. Там в снегу
лежала цепь, отвалившаяся с Печерской под огнем Болботуна, и ее подкрепление,
которое получилось таким образом:
— Др-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р…

— Первая дружина?

— Да, слушаю.
— Немедленно две офицерских роты дайте на Печерск.

— Слушаюсь. Дррррр… Ти… Ти… ти… ти…
И пришло на Печерск: четырнадцать офицеров, три юнкера, один студент, один кадет и
один актер из театра миниатюр.

Увы. Одной жидкой цепи, конечно, недостаточно. Даже и при подкреплении одной
черепахой. Черепах-то должно было подойти целых четыре. И уверенно можно сказать,
что, подойди они, полковник Болботун вынужден был бы удалиться с Печерска. Но они
не подошли.
Случилось это потому, что в броневой дивизион гетмана, состоящий из четырех
превосходных машин, попал в качестве командира второй машины не кто иной, как
знаменитый прапорщик, лично получивший в мае 1917 года из рук Александра
Федоровича Керенского георгиевский крест, Михаил Семенович Шполянский.

Михаил Семенович был черный и бритый, с бархатными баками, чрезвычайно похожий
на Евгения Онегина. Всему Городу Михаил Семенович стал известен немедленно по
приезде своем из города Санкт-Петербурга. Михаил Семенович прославился как
превосходный чтец в клубе «Прах» своих собственных стихов «Капли Сатурна» и как
отличнейший организатор поэтов и председатель городского поэтического ордена
«Магнитный Триолет». Кроме того, Михаил Семенович не имел себе равных как оратор,
кроме того, управлял машинами как военными, так и типа гражданского, кроме того,
содержал балерину оперного театра Мусю Форд и еще одну даму, имени которой Михаил
Семенович, как джентльмен, никому не открывал, имел очень много денег и щедро
раздавал их взаймы членам «Магнитного Триолета»; пил белое вино, играл в железку,
купил картину «Купающаяся венецианка», ночью жил на Крещатике, утром в кафе
«Бильбокэ», днем — в своем уютном номере лучшей гостиницы «Континенталь»,
вечером — в «Прахе», на рассвете писал научный труд «Интуитивное у Гоголя».

Гетманский Город погиб часа на три раньше, чем ему следовало бы, именно из-за того,
что Михаил Семенович второго декабря 1918 года вечером в «Прахе» заявил Степанову,
Шейеру, Слоных и Черемшину (головка «Магнитного Триолета») следующее:

— Все мерзавцы. И гетман, и Петлюра. Но Петлюра, кроме того, еще и погромщик.
Самое главное впрочем, не в этом. Мне стало скучно, потому что я давно не бросал бомб.

По окончании в «Прахе» ужина, за который уплатил Михаил Семенович, его, Михаила
Семеновича, одетого в дорогую шубу с бобровым воротником и цилиндр, провожал весь
«Магнитный Триолет» и пятый — некий пьяненький в пальто с козьим мехом… О нем
Шполянскому было известно немного: во-первых, что он болен сифилисом, во-вторых,
что он написал богоборческие стихи, которые Михаил Семенович, имеющий большие