Page 68 - Белая гвардия

самом затылке и пальто нараспашку. И глаза блуждающие.
Было от чего сдуреть Якову Григорьевичу Фельдману. Как только заклокотало у
военного училища, из светлой спаленки жены Якова Григорьевича раздался стон. Он
повторился и замер.

— Ой, — ответил стону Яков Григорьевич, глянул в окно и убедился, что в окне очень
нехорошо. Кругом грохот и пустота.
А стон разросся и, как ножом, резнул сердце Якова Григорьевича. Сутулая старушка,
мамаша Якова Григорьевича, вынырнула из спальни и крикнула:
— Яша! Ты знаешь? Уже!

И рвался мыслями Яков Григорьевич к одной цели — на самом углу Миллионной улицы у
пустыря, где на угловом домике уютно висела ржавая с золотом вывеска:

Повивальная бабка

Е.Т.Шадурская.

На Миллионной довольно-таки опасно, хоть она и поперечная, а бьют вдоль с Печерской
площади к Киевскому спуску.

Лишь бы проскочить. Лишь бы… Пирожок на затылке, в глазах ужас, и лепится под
стенками Яков Григорьевич Фельдман.

— Стый! Ты куды?
Галаньба перегнулся с седла. Фельдман стал темный лицом, глаза его запрыгали. В
глазах запрыгали зеленые галунные хвосты гайдамаков.
— Я, панове, мирный житель. Жинка родит. Мне до бабки треба.

— До бабки? А чему ж це ты под стеной ховаешься? а? ж-жидюга?..
— Я, панове…

Нагайка змеей прошла по котиковому воротнику и по шее. Адова боль. Взвизгнул
Фельдман. Стал не темным, а белым, и померещилось между хвостами лицо жены.
— Посвидченя!

Фельдман вытащил бумажник с документами, развернул, взял первый листик и вдруг
затрясся, тут только вспомнил… ах, боже мой, боже мой! Что ж он наделал? Что вы, Яков
Григорьевич, вытащили? Да разве вспомнишь такую мелочь, выбегая из дому, когда из
спальни жены раздастся первый стон? О, горе Фельдману! Галаньба мгновенно овладел
документом. Всего-то тоненький листик с печатью, — а в этом листике Фельдмана
смерть.
«Предъявителю сего господину Фельдману Якову Григорьевичу разрешается свободный
выезд и въезд из Города по делам снабжения броневых частей гарнизона Города, а равно
и хождение по Городу после 12 час. ночи.

Начснабжения генерал-майор Илларионов.
Адъютант — поручик Лещинский.»

Поставлял Фельдман генералу Картузову сало и вазелин-полусмазку для орудий.
Боже, сотвори чудо!

— Пан сотник, це не тот документ!.. Позвольте…