Page 126 - Донские рассказы

I
Из степи, бурой, выжженной солнцем, с солончаков, потрескавшихся и белых, с восхода
– шестнадцать суток дул горячий ветер.
Обуглилась земля, травы желтизной покоробились, у колодцев, густо просыпанных вдоль
шляха, жилы пересохли; а хлебный колос, еще не выметавшийся из трубки, квело
поблек, завял, к земле нагнулся, сгорбатившись по-стариковски.

В полдень по хутору задремавшему – медные всплески колокольного звона.
Жарко. Тишина. Лишь вдоль плетней шаркают ноги – пылищу гребут, да костыли дедов
по кочкам выстукивают – дорогу щупают.

На хуторское собрание звонят. В повестке дня – наем пастуха.
В исполкоме – жужжанье голосов. Дым табачный.

Председатель постучал огрызком карандаша по столу.

– Гражданы, старый пастух отказался стеречь табун, говорит, мол, плата несходная. Мы,
исполком, предлагаем нанять Фролова Григория. Нашевский он рожак, сирота,
комсомолист… Отец его, как известно вам, чеботарь был. Живет он с сестрой, и
пропитаниев у них нету. Думаю, гражданы, вы войдете в такое положение и наймете его
стеречь табун.

Старик Нестеров не стерпел, задом кособоким завихлял, заерзал.
– Нам этого невозможно… Табун здоровый, а он какой есть пастух!.. Стеречь надо в
отводе, потому вблизости кормов нету, а его дело непривычное. К осени и половины
телят недосчитаемся…
Игнат-мельник, старичишка мудреный, ехидным голоском медовым загнусавил:

– Пастуха мы и без сполкома найдем, дело нас одних касаемо… А человека надо выбрать
старого, надежного и до скотины обходительного…

– Правильно, дедушка…
– Старика наймете, гражданы, так у него скорей пропадут теляты… Времена ноне не те,
воровство везде огромадное… – Это председатель сказал настоисто так и выжидательно;
а тут сзади поддерживали:
– Старый негож… Вы возьмите во внимание, что это не коровы, а теляты-летошники. Тут
собачьи ноги нужны. Зыкнет табун – поди собери, дедок побежит и потроха растеряет…
Смех перекатами, а дед Игнат свое сзади вполголоса:

– Коммунисты тут ни при чем… С молитвой надо, а не абы как… – И лысину погладил
вредный старичишка.

Но тут уж председатель со всей строгостью:
– Прошу, гражданин, без разных выходок… За такие… подобные… с собрания буду
удалять…
Зарею, когда из труб клочьями мазаной ваты дым ползет и стелется низко на площади,
собрал Григорий табун в полтораста голов и погнал через хутор на бугор седой и
неприветливый.
Степь испятнали бурые прыщи сурчиных нор; свистят сурки протяжно и настороженно;
из логов с травою приземистой стрепета взлетают, посеребренным опереньем сверкая.
Табун спокоен. По земляной морщинистой коре дробным дождем выцокивают
раздвоенные копыта телят.