Page 184 - Донские рассказы

веревку и, раскачивая языки у маленьких колоколов, разноголосо и тихо вызванивал.
В темноте, возле складов, застывших посреди площади сутулыми буграми, сначала
глухие, изорванные ветром голоса, потом рыжим язычком лизнул темноту огонь,
хлопнул выстрел, другой, третий… У ограды топот, прерывистое дыхание, голос
придушенный:
– Дедушка, помоги!.. Нога у меня…
Дед с Яковом подхватили Петьку под руки, с разбегу окунулись в темный переулок,
бежали, спотыкались о кочки, падали. Миновали два квартала, когда с колокольни
сорвался набат, звонко хлестнул тишину и расплескался над спящей станицей.

Рядом с Петькой дед Александр хрипит и суетливо вскидывает ногами. Петькины щеки
щекочет его разметавшаяся борода.

– Батя, в сады!.. В сады держите!..
Перескочили канаву и остановились, переводя дух.

Над станицей, над площадью – словно треснула пополам земля. Прыгнул выше
колокольни пунцовый столбище огня, густо заклубился дым… Еще и еще взрыв…

Тишина, а потом разом по всей станице взвыли собаки, снова грохнул онемевший было
набат, истошный бабий крик повис над дворами, а на площади желтое волнистое полымя
догола вылизывает рухнувшие стены складов и, длиннорукое, тянется к поповским
постройкам.
Яков присел за нагим кустом терна, сказал потихоньку:

– Убегать теперь совсем невозможно. По станице хоть иголки собирай, ишь как
полыхает!.. Да и ногу Петяшкину надо бы поглядеть…

– Надо подождать зари, пока не угомонится народ, а потом будем продвигаться до
казенных лесов.

– Довольно пожилой вы человек, батя, а располагаете промеж себя, как дите! Ну,
мыслимо ли это дело – ждать в станице, когда кругом нас теперя ищут? Опять ежели
домой объявиться, то нас сразу сбатуют. Мы в станице первые на подозрении.

– Оно так… Ты верно, Яша, говоришь.
– Может, в нашем дворе, в катухе переднюем? – морщась от боли, спросил Петька.

– Ну, это подходящее. Там рухлядь есть какая?
– Кизяки сложены.

– Потихоньку давайте трогаться!.. Батя, и куда вы лезете передом? Шли бы себе очень
спокойно позаду!