Page 223 - Донские рассказы

Подошли к дому. Мишка, молчавший всю дорогу, спросил у деда:
– Дедуня, а на кого батяня пошел воевать?

– Отвяжись!..
– Дедуня!

– Ну?

– С кем батянька будет воевать?
Дед заложил ворота засовом, ответил:
– Злые люди объявились по суседству с нашей станицей. Народ их кличет бандой, а по-
моему, просто разбойники… Вот отец твой и пошел с ними стражаться.
– А много их, дедушка?

– Болтают, что около двухсот… Ну, иди, постреленыш, спать, будет тебе околачиваться!

Ночью Мишку разбудили голоса. Проснулся, полапал по кровати – деда нет.
– Дедуня, где ты?
– Молчи!.. Спи, неугомонный!

Мишка встал и ощупью в потемках добрался до окна. Дед в одних исподниках сидит на
лавке, голову высунул в раскрытое окно, слушает. Прислушался Мишка и в немой
тишине ясно услышал, как за станицей часто затарахтели выстрелы, потом размеренно
захлопали залпы.

Трах!.. тра-тра-рах!.. та-трах.
Будто гвозди вбивают.

Мишку охватил страх. Прижался к деду, спросил:
– Это батянька стреляет?

Дед промолчал, а мать снова заплакала и запричитала.
До рассвета слышались за станицей выстрелы, потом все смолкло. Мишка калачикам
свернулся на лавке и уснул тяжелым, нерадостным сном. На заре по улице к исполкому
проскакала куча всадников. Дед разбудил Мишку, а сам выбежал во двор.

Во дворе исполкома черным столбом вытянулся дым, огонь перекинулся на постройки.
По улицам засновали конные. Один подскакал к двору, крикнул деду:
– Лошадь есть, старик?

– Есть…
– Запрягай и езжай за станицу! В хворосте ваши коммунисты лежат!.. Навали и вези,
нехай родственники зароют их!
Дед быстро запряг Савраску, взял в дрожащие руки вожжи и рысью выехал со двора.

Над станицей поднялся крик, спешившиеся бандиты тащили с гумен сено, резали овец.
Один соскочил с лошади возле двора Анисимовны, вбежал в хату. Мишка услышал, как
Анисимовна завыла толстым голосом. А бандит, брякая шашкой, выбежал на крыльцо,
сел, разулся, разорвал пополам цветастую праздничную шаль Анисимовны, сбросил свои
грязные портянки и обернул ноги половинками шали.

Мишка вошел в горницу, лег на кровать, придавил голову подушкой, встал только тогда,
когда скрипнули ворота. Выбежал на крыльцо, увидал, как дед с бородой, мокрой от
слез, вводит во двор лошадь.