Page 231 - Донские рассказы

V
За буераком, за верхушками молодых дубков, курган могильный над Гетманским шляхом
раскорячился.
На кургане обглоданная столетиями ноздреватая каменная баба, а через голову ее,
прозеленью обросшую, солнце по утрам переваливает, вверх карабкается и сквозь
мглистое покрывало пыли заботливо, словно сука щенят, лижет степь, сады, черепичные
крыши домов липкими горячими лучами.

Зарею заехал от шляха с плугом Пахомыч. Ногами, от старости вихляющими, вымерял
четыре десятины, щелкнул на муругих быков кнутом и начал чернозем плугом
лохматить.
Давит на поручни Гришка, чуть не в колено землю выворачивает, а Пахомыч по борозде
глянцевитой ковыляет, кнутом помахивает да на сына любуется: даром что парню
девятнадцатый год, а в работе любого казака за пояс заткнет.
Загона три прошли и остановились. Солнце всходит. С кургана баба каменная, в землю
вросшая, смотрит на пахарей глазами незрячими, а сама алеет от солнечных лучей,
будто полымем спеленатая. По шляху ветер пыльцу мучнистую затесал столбом
колыхающимся. Пригляделся Гришка – конный скачет.
– Батя, никак Михайло наш верхи бежит?
– Кубыть, он…

Подскакал Михаил, бросил у стана взмыленную лошадь, к пахарям бежит, на пахоте
спотыкается. Поравнялся – дух не переведет. Дышит, как лошадь запаленная.

– Чью вы землю пашете?!

– Нашевскую.
– Да ведь это земля полковника Черноярова? – Пахомыч высморкался и, подолом рубахи
холщовой вытирая нос, сказал веско и медленно:

– Раньше была ихняя, а теперь, сынок, нашевская, народная…
Белея, крикнул Михаил:

– Батя! Знаю я, чье это дело!.. Гришка с Игнатом до худого тебя доведут!.. Ты ответишь
за захват чужой собственности.

Пахомыч голову угнул норовисто:
– Наша теперя земля… Нету таких законов, чтоб иметь больше тыщи десятин… Шабаш!
Равноправенство…
– Ты не имеешь права пахать чужую землю!..

– И ему права не дадены степью владать. Мы на солончаках сеем, а он позанял чернозем,
и земля три года холостеет. Таковски есть права?..

– Брось пахать, отец, иначе я прикажу атаману арестовать тебя!..
Пахомыч повернулся круто, закричал, багровея и судорожно дергая головой:

– На свои кровные выучил… воспитал!.. Подлец ты, сучий сын!..
Аж зубами скрипнул позеленевший Михаил:

– Я тебя, старая… – шагнул к отцу, кулаки сжимая, но увидел, как Гришка, ухватив
железную занозу, бежит через пахоту прыжками, и, голову вбирая в плечи, не
оглядываясь, пошел на хутор.