Page 39 - Колымские рассказы

Но волк лег на брюхо и подполз, виляя хвостом, к людям. Его погладили, похлопали по
тощим бокам и накормили.

Собака осталась у нас. Скоро стало ясно, почему она не рискнула искать своих
настоящих хозяев в тайге.

Ей было время щениться — в первый же вечер она начала рыть яму под палаткой,
торопливо, едва отвлекаясь на приветствия. Каждому из пятидесяти хотелось ее
погладить, приласкать и собственную свою тоску по ласке рассказать, передать
животному.
Сам прораб Касаев, тридцатилетний геолог, справивший недавно десятилетие своей
работы на Дальнем Севере, вышел, продолжая наигрывать на неразлучной своей гитаре,
и осмотрел нового нашего жителя.
— Пусть он называется Боец, — сказал прораб.

— Это сука, Валентин Иванович, — радостно сказал Славка Ганушкин, повар.

— Сука? Ах, да. Тогда пусть называется Тамарой. — И прораб удалился.
Собака улыбнулась ему вслед, повиляла хвостом. Она быстро установила хорошие
отношения со всеми нужными людьми. Тамара понимала роль Касаева и десятника
Василенко в нашем поселке, понимала важность дружбы с поваром. На ночь заняла
место рядом с ночным сторожем.

Скоро выяснилось, что Тамара берет пищу только из рук и ничего не трогает ни на
кухне, ни в палатке, есть там люди или нет.

Эта твердость нравственная особенно умиляла видавших виды и бывавших во всяких
переплетах жителей поселка.
Перед Тамарой раскладывали на полу консервированное мясо, хлеб с маслом. Собака
обнюхивала съестные припасы, выбирала и уносила всегда одно и то же — кусок соленой
кеты, самое родное, самое вкусное, наверняка безопасное.

Сука вскоре ощенилась — шесть маленьких щенят стало в темной яме. Щенятам сделали
конуру, перетащили их туда. Тамара долго волновалась, унижалась, виляла хвостом, но,
по-видимому, все было в порядке, щенки были целы.

В это время поисковой партии пришлось подвинуться еще километра на три в горы — от
базы, где были склады, кухня, начальство, место жилья было километрах в семи. Конура
со щенятами была взята на новое место, и Тамара дважды и трижды в день бегала к
повару и тащила щенятам в зубах какую-нибудь кость, которую ей давал повар. Щенят
бы накормили и так, но Тамара никогда не была в этом уверена.

Случилось так, что в наш поселок прибыл лыжный отряд «оперативки», рыскавший в
тайге в поисках беглецов. Побег зимой — крайне редкое дело, но были сведения, что с
соседнего прииска бежали пять арестантов, и тайгу прочесывали.
На поселке лыжному отряду отвели не палатку, вроде той, в которой мы жили, а
единственное в поселке рубленое здание — баню. Миссия лыжников была слишком
серьезна, чтобы вызвать чьи-либо протесты, как объяснил нам прораб Касаев.

Жители отнеслись к незваным гостям с привычным безразличием, покорностью. Только
одно существо выразило резкое недовольство по этому поводу.
Сука Тамара молча бросилась на ближайшего охранника и прокусила ему валенок.
Шерсть на Тамаре стояла дыбом, и бесстрашная злоба была в ее глазах. Собаку с трудом
отогнали, удержали.

Начальник опергруппы Назаров, о котором мы кое-что слышали и раньше, схватился
было за автомат, чтобы пристрелить собаку, но Касаев удержал его за руку и втащил за
собой в баню.

По совету плотника Семена Парменова на Тамару надели веревочную лямку и привязали