Page 64 - Колымские рассказы

Тетя Поля

Тетя Поля умерла в больнице от рака желудка в возрасте пятидесяти двух лет. Вскрытие
подтвердило диагноз лечащего врача. Впрочем, в нашей больнице
патологоанатомический диагноз редко расходился с клиническим — так бывает в самых
лучших и самых плохих больницах.

Фамилию тети Поли знали только в конторе. Не помнила подлинной фамилии даже жена
начальника, у которого тетя Поля семь лет была „дневальной“, то есть прислугой.
Все знают, кто такой дневальный или дневальная, но не все знают, кем они могут быть.
Доверенное лицо недоступного властителя тысяч человеческих судеб; свидетель его
слабостей, его темных сторон. Человек, знающий теневые стороны дома. Раб, но и
непременный участник подводной, подземной квартирной войны; участник или, по
крайней мере, наблюдатель домашних сражений. Негласный арбитр в ссорах мужа и
жены. Ведущий хозяйство семьи начальника, умножающий его богатство, и не только
экономией и честностью. Один такой дневальный торговал в пользу начальника
махорочными папиросами, продавая их заключенным по десять рублей папироса.
Лагерная палата мер и весов установила, что в спичечную коробку входит махорки на
восемь папирос, а восьмушка махорки состоит из восьми таких спичечных коробочек.
Эти меры сыпучих тел действуют на 1/8 территории Советского Союза — во всей
Восточной Сибири.

Наш дневальный выручал за каждую пачку махорки шестьсот сорок рублей. Но и эта
цифра не была, как говорится, пределом. Можно было насыпать неполные коробочки —
разница на взгляд почти незаметна, да и ссориться с дневальным начальника никто не
захочет. Можно было вертеть более тонкие папиросы. Вся закрутка — дело рук и совести
дневального. Наш дневальный скупал у начальника махорку по пятьсот рублей за пачку.
Стосорокарублевая разница шла в карман дневального.
Хозяин тети Поли махоркой не торговал, и вообще никакими темными делами тете Поле
у него заниматься не приходилось. Тетя Поля была великая стряпуха, а дневальные,
сведущие в кулинарии, ценились особенно дорого. Тетя Поля могла взяться — и
действительно бралась — устроить кого-либо из земляков-украинцев на легкую работу
или включить в какой-нибудь список на освобождение. Помощь тети Поли своим
землякам была весьма серьезной. Другим она не помогала, разве только советом.

Тетя Поля работала у начальника седьмой год и думала, что и все свои десять „рокив“
проживет безбедно.

Тетя Поля была расчетливой бессребреницей и справедливо полагала, что ее
равнодушие к подаркам, к деньгам не может не прийтись по душе любому начальнику.
Расчеты ее оправдались. Она была своим человеком в семье начальника, и уже был
намечен план ее освобождения — она должна была числиться грузчицей автомашины на
прииске, где работал брат начальника, и прииск ходатайствовал бы о ее освобождении.

Но тетя Поля заболела, ей становилось все хуже, и ее отвезли в больницу. Главный врач
распорядился, чтобы тете Поле отвели отдельную палату. Десять полутрупов вытащили в
холодный коридор, чтобы освободить место дневальной начальника.

Больница оживилась. Ежедневно во второй половине дня приезжали „виллисы“,
приезжали грузовики; из кабин выходили дамы в тулупах, выходили военные — все
стремились к тете Поле. И тетя Поля обещала каждому: если выздоровеет — замолвит
словечко начальнику.

Каждое воскресенье лимузин ЗИС-110 въезжал в больничные ворота — тете Поле везли
посылочку, записочку от жены начальника.
Тетя Поля отдавала все санитаркам, попробует ложечку и отдаст. Болезнь свою она
знала.
Но выздороветь тетя Поля не могла. И вот однажды в больницу явился с запиской
начальника необычайный посетитель — отец Петр, как он назвал себя нарядчику.