Page 69 - Колымские рассказы
P. 69

Что было с людьми, поднявшими цитату о труде на ворота лагерных зон всего Советского
                Союза?..

                За отличное поведение и успешное выполнение плана мастерицам разрешали смотреть
                кино во время сеансов для заключенных.

                Сеансы для вольнонаемных немного по своим порядкам отличались от кино для
                заключенных.
                Киноаппарат был один — между частями были перерывы.

                Однажды показывали фильм „На всякого мудреца довольно простоты“. Кончилась
                первая часть, зажегся, как всегда, свет и, как всегда, погас, и послышался треск
                киноаппарата — желтый луч дошел до экрана.
                Все затопали, закричали. Механик явно ошибся — показывали снова первую часть.
                Триста человек: здесь были фронтовики с орденами, заслуженные врачи, приехавшие на
                конференцию, — все, купившие билеты на этот сеанс для вольнонаемных, кричали,
                стучали ногами.

                Механик не спеша „провернул“ первую часть и дал в зал свет. Тогда все поняли, в чем
                дело. В кино явился заместитель начальника больницы по хозяйственной части
                Долматов: он опоздал на первую часть, и фильм показывался сначала.
                Началась вторая часть, и все пошло как следует. Колымские нравы были известны всем:
                фронтовикам — меньше, врачам — больше.
                Когда билетов продавали мало, сеанс был общим для всех: лучшие места для
                вольнонаемных — последние ряды, а первые ряды — для заключенных; женщины слева,
                мужчины справа от прохода. Проход делил зрительный зал крестообразно на четыре
                части, и это было очень удобно в рассуждении лагерных правил.

                Хромая девушка, заметная и на киносеансах, попала в больницу, в женское отделение.
                Палат маленьких тогда еще не было построено; все отделение было размещено в одной
                воинской спальне — коек пятьдесят, не меньше. Маруся Крюкова попала на лечение к
                хирургу.
                — А что у нее?

                — Остеомиелит, — сказал хирург Валентин Николаевич.
                — Пропадет нога?

                — Ну, почему пропадет…

                Я ходил делать перевязку Крюковой и о ее жизни уже рассказал. Через неделю
                температура спала, а еще через неделю Марусю выписали.
                — Я подарю вам галстук — вам и Валентину Николаевичу. Это будут хорошие галстуки.

                — Хорошо, хорошо, Маруся.
                Полоска шелка среди десятков метров, сотен метров ткани, расшитой, разукрашенной за
                несколько смен в „доме дирекции“.
                — А контроль?

                — Я попрошу у нашей Анны Андреевны.
                Так, кажется, звали надсмотрщицу.

                — Анна Андреевна разрешила. Вышиваю, вышиваю, вышиваю… Не знаю, как и
                объяснить вам. Вошел Долматов и отобрал.

                — Как отобрал?
                — Ну, я вышивала. Валентину Николаевичу уже был готов. А ваш — оставалось немного.
   64   65   66   67   68   69   70   71   72   73   74