Page 33 - Один день Ивана Денисовича
P. 33
По гудку если раствор разводить, так каменщикам – стой?
Вздохнул Шухов и поднялся.
– Пойти лед сколоть.
Взял с собой для леду топорик и метелку, а для кладки – молоточек каменотесный,
рейку, шнурок, отвес.
Кильдигс румяный посмотрел на Шухова, скривился – мол, чего поперед бригадира
выпрыгнул? Да ведь Кильдигсу не думать, из чего бригаду кормить: ему, лысому, хоть на
двести грамм хлеба и помене – он с посылками проживет.
А все же встает, понимает. Бригаду держать из-за себя нельзя.
– Подожди, Ваня, и я пойду! – обзывает.
Небось, небось толстощекий. На себя б работал – еще б раньше поднялся.
(А еще потому Шухов поспешил, чтоб отвес прежде Кильдигса захватить, отвес-то из
инструменталки взят один.)
Павло спросил бригадира:
– Мают класть утрех? Ще одного нэ поставимо? Або раствора нэ выстаче?
Бригадир насупился, подумал.
– Четвертым я сам стану, Павло. А ты тут – раствор! Ящик велик, поставь человек шесть,
и так: из одной половины готовый раствор выбирать, в другой половине новый
замешивать. Чтобы мне перерыву ни минуты!
– Эх! – Павло вскочил, парень молодой, кровь свежая, лагерями еще не трепан, на
галушках украинских ряжка отъеденная. – Як вы сами класть, так я сам – раствор
робыть! А подывымось, кто бильш наробэ! А дэ тут найдлинниша лопата?
Вот это и есть бригада! Стрелял Павло из-под леса да на районы ночью налетывал – стал
бы он тут горбить! А для бригадира – это дело другое!
Вышли Шухов с Кильдигсом наверх, слышат – и Сенька сзади по трапу скрипит.
Догадался, глухой.
На втором этаже стены только начаты кладкой: в три ряда кругом и редко где подняты
выше. Самая эта спорая кладка – от колен до груди, без подмостей.
А подмости, какие тут раньше были, и козелки – все зэки растащили: что на другие
здания унесли, что спалили – лишь бы чужим бригадам не досталось. Теперь, по-
хозяйски ведя, уже завтра надо козелки сбивать, а то остановимся.
Далеко видно с верха ТЭЦ: и вся зона вокруг заснеженная, пустынная (попрятались
зэки, греются до гудка), и вышки черные, и столбы заостренные, под колючку. Сама
колючка по солнцу видна, а против – нет. Солнце яро блещет, глаз не раскроешь.
А еще невдали видно – энергопоезд. Ну, дымит, небо коптит! И -задышал тяжко. Хрип
такой больной всегда у него перед гудком. Вот и загудел. Не много и переработали.
– Эй, стакановец! Ты с отвесиком побыстрей управляйся! – Кильдигс подгоняет.
– Да на твоей стене смотри леду сколько! Ты лед к вечеру сколешь ли? Мастерка-то бы
зря наверх не таскал, – изгаляется над ним и Шухов.
Хотели по тем стенкам становиться, как до обеда их разделили, а тут бригадир снизу
кричит:
– Эй, ребята! Чтоб раствор в ящиках не мерз, по двое станем. Шухов! Ты на свою стену
Клевшина возьми, а я с Кильдигсом буду. А пока Гопчик за меня у Кильдигса стенку
очистит.