Page 4 - Конармия

Федор Тимофеич не кончился. Я написал тогда до вас письмо, как ваш Федя лежит
без креста. Но папаша пымали меня с письмом и говорили: вы — материны дети,
вы — ейный корень, потаскухин, я вашу матку брюхатил и буду брюхатить, моя
жизнь погибшая, изведу я за правду свое семя, и еще разно. Я принимал от них
страдания как спаситель Иисус Христос. Только вскорости я от папаши убег и
прибился до своей части товарища Павличенки. И наша бригада получила
приказание идти в город Воронеж пополняться, и мы получили там пополнение, а
также коней, сумки, наганы, и все, что до нас принадлежало. За Воронеж могу вам
описать, любезная мама Евдокия Федоровна, что это городок очень великолепный,
будет поболе Краснодара, люди в ем очень красивые, речка способная до купанья.
Давали нам хлеба по два фунта в день, мяса полфунта и сахару подходяще, так что
вставши пили сладкий чай, то же самое вечеряли и про голод забыли, а в обед я
ходил к брату Семен Тимофеичу за блинами или гусятиной и апосля этого лягал
отдыхать. В тое время Семен Тимофеича, за его отчаянность весь полк желал
иметь за командира и от товарища Буденного вышло такое приказание, и он
получил двух коней, справную одежу, телегу для барахла отдельно и орден
Красного Знамени, а я при ем считался братом. Таперича какой сосед вас начнет
забижать — то Семен Тимофеич может его вполне зарезать. Потом мы начали
гнать генерала Деникина, порезали их тыщи и загнали в Черное море, но только
папаши нигде не было видать, и Семен Тимофеич их разыскивали по всех
позициях, потому что они очень скучали за братом Федей. Но только, любезная
мама, как вы знаете за папашу и за его упорный характер, так он что сделал —
нахально покрасил себе бороду с рыжей на вороную и находился в городе
Майкопе, в вольной одеже, так что никто из жителей не знали, что он есть самый
что ни на есть стражник при старом режиме. Но только правда — она себе окажет,
кум ваш Никон Васильич случаем увидал его в хате у жителя и написал до Семен
Тимофеича письмо. Мы посидали на коней и пробегли двести верст — я, брат
Сенька и желающие ребята из станицы.
И что же мы увидали в городе Майкопе? Мы увидали, что тыл никак не
сочувствует фронту и в ем повсюду измена и полно жидов, как при старом режиме.
И Семен Тимофеич в городе Майкопе с жидами здорово спорился, которые не
выпущали от себя папашу и засадили его в тюрьму под замок, говоря — пришел
приказ не рубать пленных, мы сами его будем судить, не серчайте, он свое
получит. Но только Семен Тимофеич свое взял и доказал, что он есть командир
полка и имеет от товарища Буденного все ордена Красного Знамени, и грозился
всех порубать, которые спорятся за папашину личность и не выдают ее, а также
грозились ребята со станицы. Но только Семен Тимофеич папашу получили, и они
стали папашу плетить и выстроили во дворе всех бойцов, как принадлежит к
военному порядку. И тогда Сенька плеснул папаше Тимофей Родионычу воды на
бороду, и с бороды потекла краска. И Сенька спросил Тимофей Родионыча:
— Хорошо вам, папаша, в моих руках?
— Нет, — сказал папаша, — худо мне.
Тогда Сенька спросил:
— А Феде, когда вы его резали, хорошо было в ваших руках?
— Нет, — сказал папаша, — худо было Феде.
Тогда Сенька спросил:
— А думали вы, папаша, что и вам худо будет?
— Нет, — сказал папаша, — не думал я, что мне худо будет.
Тогда Сенька поворотился к народу и сказал:
— А я так думаю, что если попадусь я к вашим, то не будет мне пощады. А
теперь, папаша, мы будем вас кончать…
И Тимофей Родионыч зачал нахально ругать Сеньку по матушке и в
богородицу и бить Сеньку по морде, и Семен Тимофеич услали меня со двора, так
что я не могу, любезная мама Евдокия Федоровна, описать вам за то, как кончали
папашу, потому я был усланный со двора.
Опосля этого мы получили стоянку в городе в Новороссийском. За этот
город можно рассказать, что за ним никакой суши больше нет, а одна вода. Черное