Page 63 - Котлован

веник и очистил весь барак от скопившегося за безлюдное время разного налетевшего сора.
Положив веник на его место, Чиклину захотелось рыть землю, он взломал замок с
забытого чулана, где хранился запасной инвентарь, и, вытащив оттуда лопату, не спеша
отправился на котлован. Он начал рыть грунт, но почва уже смерзлась, и Чиклину пришлось
сечь землю на глыбы и выворачивать ее прочь целыми мертвыми кусками. Глубже пошло
мягче и теплее; Чиклин вонзался туда секущими ударами железной лопаты и скоро скрылся
в тишину недр почти во весь свой рост, но и там не мог утомиться и стал громить грунт вбок,
разверзая земную тесноту вширь. Попав в самородную каменную плиту, лопата согнулась от
мощности удара, — тогда Чиклин зашвырнул ее вместе с рукояткой на дневную поверхность
и прислонился головой к обнаженной глине.
В этих действиях он хотел забыть сейчас свой ум, а ум его неподвижно думал, что
Настя умерла.
— Пойду за другой лопатой! — сказал Чиклин и вылез из ямы.
В бараке он, чтобы не верить уму, подошел к Насте и попробовал ее голову, потом он
прислонил свою руку ко лбу Елисея, проверяя его жизнь по теплу.
— Отчего ж она холодная, а ты горячий? — спросил Чиклин и не слышал ответа,
потому что его ум теперь сам забылся.
Далее Чиклин сидел все время на земляном полу, и проснувшийся Жачев тоже
находился с ним, храня неподвижно в руках бутылку сливок и два пирожных. А Елисей, всю
ночь без сна дышавший на девочку, теперь утомился и уснул рядом с ней и спал, пока не
услышал ржущих голосов родных обобществленных лошадей.
В барак пришел Вощев, а за ним Медведев и весь колхоз; лошади же остались ожидать
снаружи.
— Ты что? — увидел Вощева Жачев. — Ты зачем оставил колхоз, или хочешь, чтоб
умерла вся наша земля? Иль заработать от всего пролетариата захотел? Так подходи ко мне
— получишь как от класса!
Но Вощев уже вышел к лошадям и не дослушал Жачева. Он привез в подарок Насте
мешок специально отобранного утиля в виде редких, непродающихся игрушек, каждая из
которых есть вечная память о забытом человеке. Настя хотя и глядела на Вощева, но ничему
не обрадовалась, и Вощев прикоснулся к ней, видя ее открытый смолкший рот и ее
равнодушное, усталое тело. Вощев стоял в недоумении над этим утихшим ребенком, он уже
не знал, где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в
убежденном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного
происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью
и движеньем?
Вощев согласился бы снова ничего не знать и жить без надежды в смутном вожделении
тщетного ума, лишь бы девочка была целой, готовой на жизнь, хотя бы и замучилась с
теченьем времени. Вощев поднял Настю на руки, поцеловал ее в распавшиеся губы и с
жадностью счастья прижал ее к себе, найдя больше того, чем искал.
— Зачем колхоз привел? Я тебя спрашиваю вторично! — обратился Жачев, не
выпуская из рук ни сливок, ни пирожных.
— Мужики в пролетариат хотят зачисляться, — ответил Вощев.
— Пускай зачисляются, — произнес Чиклин с земли. — Теперь надо еще шире и
глубже рыть котлован. Пускай в наш дом влезет всякий человек из барака и глиняной избы.
Зовите сюда всю власть и Прушевского, а я рыть пойду.
Чиклин взял лом и новую лопату и медленно ушел на дальний край котлована. Там он
снова начал разверзать неподвижную землю, потому что плакать не мог, и рыл, не в силах
устать, до ночи и всю ночь, пока не услышал, как трескаются кости в его трудящемся
туловище. Тогда он остановился и глянул кругом. Колхоз шел вслед за ним и не переставая
рыл землю; все бедные и средние мужики работа и с таким усердием жизни, будто хотели
спастись навеки в пропасти котлована.
Лошади также не стояли — на них колхозники, сидя верхом, возили в руках бутовый