Page 107 - Мастер и Маргарита

квартире покойного, ибо и такие примеры в жизни бывали.

— Простите, вы были другом моего покойного Миши? — спросил он, утирая рукавом
левый сухой глаз, а правым изучая потрясаемого печалью Коровьева. Но тот до того
разрыдался, что ничего нельзя было понять, кроме повторяющихся слов «хрусть и
пополам!». Нарыдавшись вдоволь, Коровьев отлепился наконец от стенки и вымолвил:
— Нет, не могу больше! Пойду приму триста капель эфирной валерьянки! — и,
повернув к Поплавскому совершенно заплаканное лицо, добавил: — Вот они, трамваи-то.
— Я извиняюсь, вы мне дали телеграмму? — спросил Максимилиан Андреевич,
мучительно думая о том, кто бы мог быть этот удивительный плакса.
— Он! — ответил Коровьев и указал пальцем на кота.
Поплавский вытаращил глаза, полагая, что ослышался.
— Нет, не в силах, нет мочи, — шмыгая носом, продолжал Коровьев, — как вспомню:
колесо по ноге… одно колесо пудов десять весит… Хрусть! Пойду лягу в постель, забудусь
сном, — и тут он исчез из передней.
Кот же шевельнулся, спрыгнул со стула, стал на задние лапы, подбоченился, раскрыл
пасть и сказал:
— Ну, я дал телеграмму! Дальше что?
У Максимилиана Андреевича сразу закружилась голова, руки и ноги отнялись, он
уронил чемодан и сел на стул напротив кота.
— Я, кажется, русским языком спрашиваю, — сурово сказал кот, — дальше что?
Но Поплавский не дал никакого ответа.
— Паспорт! — тявкнул кот и протянул пухлую лапу.
Ничего не соображая и ничего не видя, кроме двух искр, горящих в кошачьих глазах,
Поплавский выхватил из кармана паспорт, как кинжал. Кот снял с подзеркального стола
очки в толстой черной оправе, надел их на морду, от чего сделался еще внушительнее, и
вынул из прыгающей руки Поплавского паспорт.
«Вот интересно: упаду я в обморок или нет?» — подумал Поплавский. Издалека
доносились всхлипывания Коровьева, вся передняя наполнилась запахом эфира, валерьянки
и еще какой-то мерзости.
— Каким отделением выдан документ? — спросил кот, всматриваясь в страницу.
Ответа не последовало.
— Четыреста двенадцатым, — сам себе сказал кот, водя лапой по паспорту, который он
держал кверху ногами, — ну да, конечно! Мне это отделение известно! Там кому попало
выдают паспорта! А я б, например, не выдал такому, как вы! Глянул бы только раз в лицо и
моментально отказал бы! — кот до того рассердился, что швырнул паспорт на пол. — Ваше
присутствие на похоронах отменяется, — продолжал кот официальным голосом. —
Потрудитесь уехать к месту жительства. — И рявкнул в дверь: — Азазелло!
На его зов в переднюю выбежал маленький, прихрамывающий, обтянутый черным
трико, с ножом, засунутым за кожаный пояс, рыжий, с желтым клыком, с бельмом на левом
глазу.
Поплавский почувствовал, что ему не хватает воздуха, поднялся со стула и попятился,
держась за сердце.
— Азазелло, проводи! — приказал кот и вышел из передней.
— Поплавский, — тихо прогнусил вошедший, — надеюсь, уже все понятно?
Поплавский кивнул головой.
— Возвращайся немедленно в Киев, — продолжал Азазелло, — сиди там тише воды,
ниже травы и ни о каких квартирах в Москве не мечтай, ясно?
Этот маленький, доводящий до смертного страха Поплавского своим клыком, ножом и
кривым глазом, доходил экономисту только до плеча, но действовал энергично, складно и
организованно.