Page 102 - Мастер и Маргарита

заняты…» А? Ну, тут уж, конечно, терпение Прохора Петровича лопнуло, и он вскричал:
«Да что ж это такое? Вывести его вон, черти б меня взяли!» А тот, вообразите, улыбнулся и
говорит: «Черти чтоб взяли? А что ж, это можно!» И, трах, я не успела вскрикнуть, смотрю:
нету этого с кошачьей мордой и си… сидит… костюм… Геее! — распялив совершенно
потерявший всякие очертания рот, завыла Анна Ричардовна.
Подавившись рыданием, она перевела дух, но понесла что-то уж совсем несообразное:
— И пишет, пишет, пишет! С ума сойти! По телефону говорит! Костюм! Все
разбежались, как зайцы!
Бухгалтер только стоял и трясся. Но тут судьба его выручила. В секретарскую
спокойной деловой походкой входила милиция в составе двух человек. Увидев их, красавица
зарыдала еще пуще, тыча рукою в дверь кабинета.
— Давайте не будем рыдать, гражданка, — спокойно сказал первый, а бухгалтер,
чувствуя, что он здесь совершенно лишний, выскочил из секретарской и через минуту был
уже на свежем воздухе. В голове у него был какой-то сквозняк, гудело, как в трубе, и в этом
гудении слышались клочки капельдинерских рассказов о вчерашнем коте, который
принимал участие в сеансе. «Э-ге-ге? Да уж не наш ли это котик?»
Не добившись толку в комиссии, добросовестный Василий Степанович решил
побывать в филиале ее, помещавшемся в Ваганьковском переулке. И чтобы успокоить себя
немного, проделал путь до филиала пешком.
Городской зрелищный филиал помещался в облупленном от времени особняке в
глубине двора и знаменит был своими порфировыми колоннами в вестибюле.
Но не колонны поражали в этот день посетителей филиала, а то, что происходило под
ними.
Несколько посетителей стояли в оцепенении и глядели на плачущую барышню,
сидевшую за столиком, на котором лежала специальная зрелищная литература, продаваемая
барышней. В данный момент барышня никому ничего не предлагала из этой литературы и на
участливые вопросы только отмахивалась, а в это время и сверху, и снизу, и с боков, из всех
отделов филиала сыпался телефонный звон, по крайней мере, двадцати надрывавшихся
аппаратов.
Поплакав, барышня вдруг вздрогнула, истерически крикнула:
— Вот опять! — и неожиданно запела дрожащим сопрано:

Славное море священный Байкал…

Курьер, показавшийся на лестнице, погрозил кому-то кулаком и запел вместе с
барышней незвучным, тусклым баритоном:

Славен корабль, омулевая бочка!..

К голосу курьера присоединились дальние голоса, хор начал разрастаться, и, наконец,
песня загремела во всех углах филиала. В ближайшей комнате № 6, где помещался
счетно-проверочный отдел, особенно выделялась чья-то мощная с хрипотцой октава.
Аккомпанировал хору усиливающийся треск телефонных аппаратов.

Гей, Баргузин… пошевеливай вал!..

— орал курьер на лестнице.
Слезы текли по лицу девицы, она пыталась стиснуть зубы, но рот ее раскрывался сам
собою, и она пела на октаву выше курьера:

Молодцу быть недалечко!