Page 113 - Пастух и пастушка
P. 113

ней жарились оладьи, телефон был  подсоединенным. "Гитлер  капут!" -
                  орали в
                  телефон бойцы, макая  горячие  оладьи в трофейное масло, вкус  которого
                  они
                  начали забывать. С другой стороны им отвечали: "Русиш швайне!"
                       Вырывая друг  у  дружки  трубку,  удачливые автоматчики  лаяли  немцев,
                  дразнили их, чавкая ртом, потом пели похабные песни с политическим
                  уклоном.
                       Поверженный противник  не  выдержал  полемики  и телефон  свой
                  отцепил,
                  пообещав сделать русским Иванам "гросс-капут".
                       Тут  как тут  явились на отвоеванный НП артиллеристы и выперли
                  веселую
                  пехоту из уютного блиндажа. Коря артиллеристов: всегда, мол, мордатые
                  заразы
                  лезут  на готовенькое, стрелки  подались в хутор  и  начали варить картошку,
                  возбужденно рассказывая  друг другу о том, как остроумно беседовали с
                  фрицем
                  по телефону.
                       Для  взаимодействия  и  связи  с  артиллеристами  на  высотке  остались
                  Мохнаков и Карышев. Утром установлено было, что весь скат высоты и
                  низина за
                  огородами  хутора,   да  и  сами  огороды  с   зимы  минированы:  еще   один
                  оборонительный вал сооружали немцы.
                       Около полудня появился в поле боец и попер напропалую по низине.

                       - Кого это черти волокут?-Карышев приложил ко лбу руку козырьком.
                       Старшина повернул стереотрубу, припал к окулярам.
                       - Сапер запыживает,- почему-то недобро усмехнулся он и еще что-то
                  хотел
                  добавить,  но в  низине  хлопнуло,  вроде  бы  как  дверью  в  пустой  избе,
                  подпрыгнула и рассыпалась травянистая кочка, выплеснулся желтый дымок.
                       -  А-а-ай! Мамочка-а-а!  - донеслось до окопов. Карышев, тужась слухом,
                  всполошенно хлопнул себя по бокам:
                       - Это ведь Пафнутьeв! - и заругался:  - Какие тебя лешаки сюда ташшилы,
                  окаянного? Трофеи унюхал, трофеи!
                       - А-а-ай! А-а-а-ай! Помоги-и-ы-ыте-е-e-е! Помоги-и-ы-ыте!
                       Карышев перестал ругаться, засопел,  мешковато полез из окопа.
                  Старшина
                  сдернул его за хлястик шинели обратно:
                       - Куда прешь, дура! Жить надоело?
                       Старшина обшарил в артиллерийскую стереотрубу всю низинку.  Была
                  она  в
                  плесневелых  листьях,  на кочках  серели расчесы  вейника, колоски  щучки
                  и
                  белоуса,   под   кочками   уже  обозначались  беловатые  всходы   калужника,
   108   109   110   111   112   113   114   115   116   117   118