Page 5 - Пастух и пастушка

рассекло и прошило струями трассирующих пуль мерклый ночной покров;
мерзло
застучал пулемет, у которого расчетом воевали Карышев и Малышев;
ореховой
скорлупой посыпали автоматы; отрывисто захлопали винтовки и карабины.
Из круговерти снега, из пламени взрывов, из-под клубящихся дымов, из
комьев земли, из охающего, ревущего, с треском рвущего земную и
небесную
высь, где, казалось, не было и не могло уже быть ничего живого, возникла и
покатилась на траншею темная масса из людей. С кашлем, с криком, с
визгом
хлынула на траншеи эта масса, провалилась, забурлила, заплескалась,
смывая
разъяренными отчаяньем гибели волнами все сущее вокруг.
Оголодалые, деморализованные окружением и стужею, немцы лезли
вперед
безумно, слепо. Их быстро прикончили штыками и лопатами. Но за первой
волной
накатилась другая, третья. Все перемешалось в ночи: рев, стрельба, матюки,
крик раненых, дрожь земли, с визгом откаты пушек, которые били теперь и
по
своим, и по немцам, не разбирая - кто где. Да и разобрать уже ничего было
нельзя.
Борис и старшина держались вместе. Старшина - левша, в сильной левой
руке он держал лопатку, в правой - трофейный пистолет. Он не палил куда

попало, не суетился. Он и в снегу, в темноте видел, где ему надо быть. Он
падал, зарывался в сугроб, потом вскакивал, поднимая на себе воз снега,
делал короткий бросок, рубил лопатой, стрелял, отбрасывал что-то с пути.
- Не психуй! Пропадешь! - кричал он Борису.
Дивясь его собранности, этому жестокому и верному расчету, Борис и
сам
стал видеть бой отчетливей, понимать, что взвод его жив, дерется, но
каждый
боец дерется поодиночке, и нужно знать солдатам, что он с ними.
- Ребя-а-а-ата-аа-а! Бей! - кричал он, взрыдывая, брызгаясь бешеной
вспенившейся слюной.
На крик его густо сыпали немцы, чтобы заткнуть ему глотку. Но на пути
ко взводному все время оказывался Мохнаков и оборонял его, оборонял
себя,
взвод. Пистолет у старшины выбили, или обойма кончилась. Он выхватил
у
раненого немца автомат, расстрелял патроны и остался с одной лопаткой.
Оттоптав место возле траншеи, Мохнаков бросил через себя одного,
другого