Page 52 - Пигмалион

идет за ней. Она тотчас же снова входит в комнату и направляется к двери, но он,
пробежав по балкону, успевает опередить ее и загораживает ей дверь.

Хиггинс. Ну, Элиза, вы уже немножко посчитались со мной, как вы выражаетесь.
Может быть, хватит теперь? Может быть, вы, наконец, образумитесь? Или вам еще мало?

Элиза. А зачем я вам нужна? Только для того, чтобы подавать вам туфли, и сносить все
ваши капризы, и быть у вас на побегушках?
Хиггинс. Я вовсе не говорил, что вы мне нужны.

Элиза. Ах, вот как? В таком случае о чем вообще разговор?

Хиггинс. О вас, а не обо мне. Если вы вернетесь на Уимпол-стрит, я буду обращаться с
вами так же, как обращался до сих пор. Я не могу изменить свой характер и не желаю
менять свое поведение. Я веду себя точно так же, как полковник Пикеринг.

Элиза. Неправда. Полковник Пикеринг с цветочницей обращается как с герцогиней.
Хиггинс. А я с герцогиней обращаюсь как с цветочницей.

Элиза. Понимаю. (Спокойно отворачивается от него и садится на тахту, лицом к
окнам.) Со всеми одинаково.

Хиггинс. Вот именно.
Элиза. Как мой отец.

Хиггинс(с улыбкой, немного смягчившись). Я не вполне согласен с этим сравнением,
Элиза, но все же признаю, что ваш отец далек от снобизма и легко свыкается с любым
положением, в которое его может поставить его прихотливая судьба. (Серьезно.) Секрет,
Элиза, не в уменье держать себя хорошо или плохо или вообще как бы то ни было, а в
уменье держать себя со всеми одинаково. Короче говоря, поступать так, будто ты на
небе, где нет пассажиров третьего класса и все бессмертные души равны между собой.
Элиза. Аминь. Вы прирожденный проповедник.

Хиггинс(раздраженно). Вопрос не в том, плохо ли я с вами обращаюсь, а в том, видали
ли вы, чтобы я с кем-нибудь обращался лучше.

Элиза(в неожиданном порыве искренности). Мне все равно, как вы со мной
обращаетесь. Можете ругать меня, пожалуйста. Можете даже бить: колотушками меня
не удивишь. Но (встает и подходит к нему вплотную) раздавить я себя не позволю.

Хиггинс. Так уходите с дороги, останавливаться из-за вас я не буду. Что вы обо мне так
говорите, как будто я автобус?

Элиза. Вы и есть автобус: прете себе вперед, и ни до кого вам дела нет. Но я и без вас
могу обойтись; вот увидите, что могу.

Хиггинс. Я знаю, что вы можете. Я вам сам это говорил.
Элиза(оскорбленная, отодвигается на другой конец тахты и поворачивается лицом к
камину). Я знаю, что вы говорили, бессердечный вы человек. Вы хотели избавиться от
меня.
Хиггинс. Врете.

Элиза. Спасибо. (С достоинством выпрямляется.)
Хиггинс. Вам, конечно, не пришло в голову спросить себя, могу ли я без вас обойтись?

Элиза(внушительно). Пожалуйста, не старайтесь улестить меня. Вам придется без меня
обойтись.

Хиггинс(надменно). И обойдусь. Мне никто не нужен. У меня есть моя собственная
душа, моя собственная искра божественного огня. Но (с неожиданным смирением) мне