Page 41 - Рассказы
P. 41

изъять прочь. Плетень от такой правки получался ровный и плавный, а каждый свиток
                прутьев лежал уместно. После такого дела Филат надел валенки, чтобы не бередить
                израненных плетнем ног, и тронулся к Макару.
                Сват к этому часу купил пару валеных опорок и шел знатной походкой.

                К такой походке его располагало плотное, стройное тело и выправка прежней,
                неизвестной жизни. От радости первой удачи Сват неугомонно орал свой призыв к
                продаже валенок.

                Филат шел навстречу ему враскорячку — он никогда не служил в солдатах и не видел в
                жизни ничего строгого, точного и мощного.

                — Скидай валенки, Филат! — сразу предложил Сват и стал в уме определять цену.
                — Для чего, Игнат Порфирыч? У меня ноги в ссадинах, а от худобы желваки пошли!

                — Что ж ты худой такой? — серьезно спросил Сват и положил наземь мешок. —
                Некормленный, что ль, живешь или сам больной?

                — Да я, Игнат Порфирыч, к вечеру слабну, а по утрам встать не могу…
                — Говядину-то часто ешь, сны по ночам видишь? — снова спросил Сват и с мрачной
                задумчивостью оглядел всего Филата.
                — Снов я не вижу, Игнат Порфирыч, мне думать не о чем, а говядину хозяева сами едят
                — ее не укупишь, говорят, — а мне овощ порцией дают!

                — Ишь сволочь какая! — не со злобой, а с горем проговорил Сват. — От овоща в человеке
                упора нет!.. А там, черти-дураки, кровь проливают…

                — Где? — спросил Филат, и глаза его засочились от чужого участия.

                — Где — не на бабьей бороде: на войне! Слыхал ты что-нибудь про войну иль тут анчутки
                живут?
                — Слыхал, Игнат Порфирыч! У меня в теле недомерок есть — бумагу на руки дали, так и
                хожу с ней — боюсь заховать куда-нибудь. А по нашей слободе мужиков мало забрали:
                кто на железную дорогу учетником стал, а кто белобилетник.

                — Знаю, тут ямщики живут — екатерининские помещики! Им что: мужик к зиме всего
                доставит!
                — Это правильно, Игнат Порфирыч, осенью обозами прут!

                — Ну, ладно, черт с ними! — закончил беседу Сват и после молчания кратко определил
                население Ямской слободы: — Глисты в мужицких кишках — вот, кто твои хозяева!

                Филат не сообразил, но согласился: он не считал себя умным человеком.
                — Ты кроток, но глуп — не особенно! — успокаивал Филата Сват.

                — Да мне что, Игнат Порфирыч, весь век одними руками работаю — голова всегда на
                отдыхе, вот она и завяла! — сознался Филат.

                — Ничего, Филат, пущай голова отдохнет, когда-нибудь и она задумается! — говорил
                Сват и шумно выдыхал воздух, скорбя всею грудью. — Ты у кого работаешь-то сейчас?

                — Да у Захара Васильевича нынче плетни кончили в саду, а завтра пойду по дворам
                напрашиваться!

                — Ты вот что — приходи ко мне шапки шить, а там видно будет!
                — Аль ты умеешь? — усомнился чего-то Филат.

                — Можем. А ты поймешь?
   36   37   38   39   40   41   42   43   44   45   46