Page 41 - Рассказы
P. 41
изъять прочь. Плетень от такой правки получался ровный и плавный, а каждый свиток
прутьев лежал уместно. После такого дела Филат надел валенки, чтобы не бередить
израненных плетнем ног, и тронулся к Макару.
Сват к этому часу купил пару валеных опорок и шел знатной походкой.
К такой походке его располагало плотное, стройное тело и выправка прежней,
неизвестной жизни. От радости первой удачи Сват неугомонно орал свой призыв к
продаже валенок.
Филат шел навстречу ему враскорячку — он никогда не служил в солдатах и не видел в
жизни ничего строгого, точного и мощного.
— Скидай валенки, Филат! — сразу предложил Сват и стал в уме определять цену.
— Для чего, Игнат Порфирыч? У меня ноги в ссадинах, а от худобы желваки пошли!
— Что ж ты худой такой? — серьезно спросил Сват и положил наземь мешок. —
Некормленный, что ль, живешь или сам больной?
— Да я, Игнат Порфирыч, к вечеру слабну, а по утрам встать не могу…
— Говядину-то часто ешь, сны по ночам видишь? — снова спросил Сват и с мрачной
задумчивостью оглядел всего Филата.
— Снов я не вижу, Игнат Порфирыч, мне думать не о чем, а говядину хозяева сами едят
— ее не укупишь, говорят, — а мне овощ порцией дают!
— Ишь сволочь какая! — не со злобой, а с горем проговорил Сват. — От овоща в человеке
упора нет!.. А там, черти-дураки, кровь проливают…
— Где? — спросил Филат, и глаза его засочились от чужого участия.
— Где — не на бабьей бороде: на войне! Слыхал ты что-нибудь про войну иль тут анчутки
живут?
— Слыхал, Игнат Порфирыч! У меня в теле недомерок есть — бумагу на руки дали, так и
хожу с ней — боюсь заховать куда-нибудь. А по нашей слободе мужиков мало забрали:
кто на железную дорогу учетником стал, а кто белобилетник.
— Знаю, тут ямщики живут — екатерининские помещики! Им что: мужик к зиме всего
доставит!
— Это правильно, Игнат Порфирыч, осенью обозами прут!
— Ну, ладно, черт с ними! — закончил беседу Сват и после молчания кратко определил
население Ямской слободы: — Глисты в мужицких кишках — вот, кто твои хозяева!
Филат не сообразил, но согласился: он не считал себя умным человеком.
— Ты кроток, но глуп — не особенно! — успокаивал Филата Сват.
— Да мне что, Игнат Порфирыч, весь век одними руками работаю — голова всегда на
отдыхе, вот она и завяла! — сознался Филат.
— Ничего, Филат, пущай голова отдохнет, когда-нибудь и она задумается! — говорил
Сват и шумно выдыхал воздух, скорбя всею грудью. — Ты у кого работаешь-то сейчас?
— Да у Захара Васильевича нынче плетни кончили в саду, а завтра пойду по дворам
напрашиваться!
— Ты вот что — приходи ко мне шапки шить, а там видно будет!
— Аль ты умеешь? — усомнился чего-то Филат.
— Можем. А ты поймешь?