Page 48 - Приглашение на казнь

IX

И снова день открылся гулом голосов. Родион угрюмо
распоряжался, ему помогали еще трое служителей. На свидание
явилась вся семья Марфиньки, со всею мебелью. Не так, не так
воображали мы эту долгожданную встречу... Как они ввалились!
Старый отец Марфиньки -- огромная лысая голова, мешки под
глазами, каучуковый стук черной трости; братья Марфиньки --
близнецы, совершенно схожие, но один с золотыми усами, а другой
с смоляными; дед и бабка Марфиньки по матери -- такие старые,
что уже просвечивали; три бойкие кузины, которых, однако, в
последнюю минуту почему-то не пропустили; Марфинькины дети --
хромой Диомедон и болезненно полненькая Полина; наконец, сама
Марфинька, в своем выходном черном платье, с бархаткой вокруг
белой холодной шеи и зеркалом в руке; при ней неотступно
находился очень корректный молодой человек с безукоризненным
профилем.
Тесть, опираясь на трость, сел в прибывшее вместе с ним
кожаное кресло, поставил с усилием толстую замшевую ногу на
скамеечку и, злобно качая головой, из-под тяжелых век уставился
на Цинцинната, которого охватило знакомое мутное чувство при
виде бранденбургов, украшающих теплую куртку тестя, морщин
около его рта, выражающих как бы вечное отвращение, и багрового
пятна на жилистом виске, со вздутием вроде крупной изюмины на
самой жиле.
Дед и бабка (он -- дрожащий, ощипанный, в заплатанных
брючках; она -- стриженая, с белым бобриком, и такая худенькая,
что могла бы натянуть на себя шелковый чехол зонтика)
расположились рядышком на двух одинаковых стульях с высокими
спинками; дед не выпускал из маленьких волосатых рук
громоздкого, в золоченой раме, портрета своей матери --
туманной молодой женщины, державшей в свою очередь какой-то
портрет.
Между тем все продолжали прибывать мебель, утварь, даже
отдельные части стен. Сиял широкий зеркальный шкап, явившийся
со своим личным отражением (а именно: уголок супружеской
спальни, -- полоса солнца на полу, оброненная перчатка и
открытая в глубине дверь). Вкатили невеселый, с ортопедическими
ухищрениями, велосипедик. На столе с инкрустациями лежал уже
десять дет плоский гранатовый флакон и шпилька. Марфинька села
на свою черную, вытканную розами, кушетку.
-- Горе, горе! -- провозгласил тесть и стукнул тростью.
Старички испуганно улыбнулись.