Page 73 - Прощай оружие

для моих мальчиков. Вы ведь все мои мальчики. Вы все мои милые мальчики.
– Вам будут там очень рады.

– Такие милые мальчики. И вы тоже. Вы один из моих мальчиков.
– Мне пора идти, – сказал я.

– Передайте от меня привет всем моим милым мальчикам. Я им привезу много вкусных
вещей. Я запасла хорошей марсалы и печенья.

– До свидания, – сказал я. – Вам все будут страшно рады.
– До свидания, – сказал Мейерс. – Заходите в Galleria. Вы знаете мой столик. Мы там
бываем каждый день. – Я пошел дальше по улице. Я хотел купить в «Кова» что-нибудь
для Кэтрин. Войдя в «Кова», я выбрал коробку шоколада, и пока продавщица
завертывала ее, я подошел к стойке бара. Там сидели двое англичан и несколько
летчиков. Я выпил мартини, ни с кем не заговаривая, расплатился, взял у кондитерского
прилавка свою коробку шоколада и пошел в госпиталь. Перед небольшим баром на
улице, которая ведет к «Ла Скала», я увидел несколько знакомых: вице-консула, двух
молодых людей, учившихся пению, и Этторе Моретти, итальянца из Сан-Франциско,
служившего в итальянской армии. Я зашел выпить с ними. Одного из певцов звали Ральф
Симмонс, и он пел под именем Энрико дель Кредо. Я не имел представления о том, как
он поет, но он всегда был на пороге каких-то великих событий. Он был толст, и у него
шелушилась кожа вокруг носа и рта, точно при сенном насморке. Он только что
возвратился после выступления в Пьяченца. Он пел в «Тоске», и все было изумительно.
– Да ведь вы меня никогда не слышали, – сказал он.

– Когда вы будете петь здесь?
– Осенью я выступлю в «Ла Скала».

– Пари держу, что в него будут швырять скамейками, – сказал Этторе. – Вы слышали про
то, как в него швыряли скамейками в Модене?

– Это враки.
– В него швыряли скамейками, – сказал Этторе. – Я был при этом. Я сам швырнул шесть
скамеек.
– Вы просто жалкий макаронник из Фриско.

– У него скверное итальянское произношение, – сказал Этторе. – Где бы он ни выступал,
в него швыряют скамейками.

– Во всей северной Италии нет театра хуже, чем в Пьяченца, – сказал другой тенор. –
Верьте мне, препаршивый театришко. – Этого тенора звали Эдгар Саундерс, и пел он под
именем Эдуарде Джованни.

– Жаль, меня там не было, а то бы я посмотрел, как в вас швыряли скамейками, – сказал
Этторе. – Вы же не умеете петь по-итальянски.

– Он дурачок, – сказал Эдгар Саундерс. – Швырять скамейками – ничего умнее он не
может придумать.

– Ничего умнее публика не может придумать, когда вы поете, – сказал Этторе. – А потом
вы возвращаетесь в Америку и рассказываете о своих триумфах в «Ла Скала». Да вас
после первой же ноты выгнали бы из «Ла Скала».

– Я буду петь в «Ла Скала», – сказал Симмонс. – В октябре я буду петь в «Тоске».
– Придется пойти. Мак, – сказал Этторе вице-консулу. – Им может понадобиться защита.

– Может быть, американская армия подоспеет к ним на защиту, – сказал вице-консул. –
Хотите еще стакан, Симмонс? Саундерс, еще стаканчик?