Page 120 - Хождение по мукам. Сёстры
P. 120

тащись на закат, покуда не упадешь… Можешь протестовать, пожалуйста. Протестуй,
                вой… Попробуй, попробуй, закричи пострашнее, завой…»

                Бессонов вдруг обернулся. С шоссе вниз скользнула серая тень… Холодок прошел по
                спине. Он усмехнулся и, громко произнося отрывочные, бессмысленные фразы, опять
                двинулся посреди дороги… Потом осторожно оглянулся, – так и есть, шагах в пятидесяти
                за ним тащилась большеголовая, голенастая собака.
                – Черт знает что такое! – пробормотал Бессонов. И пошел быстрее и опять поглядел
                через плечо. Собак было пять штук, они шли позади него гуськом, опустив морды, –
                серые, вислозадые. Бессонов бросил в них камешком: – Вот я вас!.. Пошли прочь,
                пакость…
                Звери молча шарахнулись вниз, на болото. Бессонов набрал камней и время от времени
                останавливался и кидал их… Потом шел дальше, свистал, кричал: «Эй, эй…» Звери
                вылезали из-под шоссе и опять тащились за ним гуськом.
                С боков дороги начался низкорослый ельник. И вот на повороте Бессонов увидал
                впереди себя человеческую фигуру. Она остановилась, вглядываясь, и медленно
                отступила в тень ельника.
                – Черт! – прошептал Бессонов и тоже попятился в тень и стоял долго, стараясь
                преодолеть удары сердца.
                Остановились и звери неподалеку. Передний лег, положил морду на лапы. Человек
                впереди не двигался. Бессонов с отчетливой ясностью видел белое, как плева, длинное
                облако, находящее на луну. Затем раздался звук, иглой вошедший в мозг, – хруст сучка
                под ногой, должно быть, того человека. Бессонов быстро вышел на середину дороги и
                зашагал, с бешенством сжимая кулаки. Наконец направо он увидал его, – это был
                высокий солдат, сутулый, в накинутой шинели, длинное, безбровое лицо его было, как
                неживое, – серое, с полуоткрытым ртом. Бессонов крикнул:
                – Эй, ты, какого полка?

                – Со второй батареи.
                – Поди проводи меня на батарею.

                Солдат молчал, не двигаясь, – глядел на Бессонова мутным взором, потом повернул лицо
                налево:

                – Это кто же энти-то?
                – Собаки, – ответил Бессонов нетерпеливо.

                – Ну, нет, это не собаки.
                – Идем, поворачивайся, проводи меня.

                – Нет, я не пойду, – сказал солдат тихо.
                – Послушай, у меня лихорадка, пожалуйста, доведи меня, я тебе денег дам.

                – Нет, я туда не пойду, – солдат повысил голос, – я дезертир.
                – Дурак, тебя же поймают.

                – Все может быть.
                Бессонов покосился через плечо, – звери исчезли, должно быть, зашли в ельник.

                – А далеко до батареи?
                Солдат не ответил. Бессонов повернулся, чтобы идти, но солдат сейчас же схватил его за
                руку у локтя, крепко, точно клещами:
                – Нет, вы туда не ходите…
   115   116   117   118   119   120   121   122   123   124   125