Page 176 - Хождение по мукам. Сёстры

закрутился в порывах ветра, зашумел в водосточной трубе. Далеко внизу были видны
бегущие зонтики. Потемневший воздух мигнул перед окнами белым светом, и так
треснуло, что Даша ахнула.
– Ты знаешь, кто будет у вас сегодня вечером? – спросила Катя, морща губы в улыбку.
Даша спросила, – кто? – но в прихожей позвонили, и она побежала отворять.
Послышался смех Ивана Ильича, шарканье его ног по половичку, потом они с Дашей,
громко разговаривая и смеясь, прошли в спальню. Катя стащила перчатки, сняла шляпу,
поправила волосы, и все это время лукавая и нежная усмешка морщила ее губы.
За обедом Иван Ильич, румяный, веселый, с мокрыми волосами, рассказывал о событиях.
На Балтийском заводе, как и повсюду сейчас на фабриках и заводах, рабочие волнуются.
Советы неизменно поддерживают их требования. Частные предприятия начали мало-
помалу закрываться, казенные – работают в убыток, но теперь война, революция – не до
прибылей. Сегодня на заводе опять был митинг. Выступали большевики, и все в один
голос кричали: «Надо кончать войну, никаких уступок буржуазному правительству,
никаких соглашений с предпринимателями, вся власть Советам!» – а уж они наведут
порядок!..
– Я тоже вылез разговаривать. Куда тут, – с трибуны стащили. Васька Рублев подскочил:
«Ведь я знаю, говорит, что ты нам не враг, зачем же ты чепуху несешь, у тебя в голове
мусор». Я ему: «Василий, через полгода заводы станут, жрать – нечего». А он мне:
«Товарищ, к Новому году вся земля, все заводы отойдут трудящимся, буржуя ни одного в
республике не оставим даже на разводку. И денег больше не будет. Работай, живи, – все
твое. Пойми ты, – социальная революция!» Так это все к Новому году и обещал.

Иван Ильич сдержанно засмеялся, но покачал головой и стал пальцем собирать крошки
на скатерти. Даша вздохнула:

– Предстоят большие испытания, я чувствую.
– Да, – сказал Иван Ильич, – война не кончена, в этом все дело. В сущности – что
изменилось с февраля? Царя убрали, да беспорядка стало больше. А кучечка адвокатов и
профессоров, несомненно людей образованных, уверяет всю страну: «Терпите, воюйте,
придет время, мы вам дадим английскую конституцию и даже много лучше». Не знают
они России, эти профессора. Плохо они русскую историю читали. Русский народ – не
умозрительная какая-нибудь штуковина. Русский народ – страстный, талантливый,
сильный народ. Недаром русский мужик допер в лаптях до Тихого океана. Немец будет
на месте сидеть, сто лет своего добиваться, терпеть. А этот – нетерпеливый. Этого можно
мечтой увлечь вселенную завоевать. И пойдет, – в посконных портках, в лаптях, с
топоришком за поясом… А профессора желают одеть взбушевавшийся океан народный в
благоприличную конституцию. Да, видимо, придется увидеть нам очень серьезные
события.

Даша, стоя у стола, наливала в чашечки кофе. Вдруг она поставила кофейник и
прижалась к Ивану Ильичу – лицом в грудь.

– Ну, ну, Даша, не волнуйся, – сказал он, гладя ее по волосам. – Ничего пока еще не
случилось ужасного… А мы бывали в переделках и похуже… Вот я помню, – ты послушай
меня, – помню, пришли мы на Гнилую Липу…

Он стал вспоминать про военные невзгоды. Катя оглянулась на стенные часы и вышла из
столовой. Даша смотрела на спокойное, крепкое лицо мужа, на серые его смеющиеся
глаза и успокаивалась понемногу: с таким не страшно. Дослушав историю про Гнилую
Липу, она пошла в спальню припудриться. Перед туалетным зеркалом сидела Катя и
что-то делала с лицом.

– Данюша, – сказала она тоненьким голосом, – у тебя не осталось тех духов, помнишь –
парижских?

Даша присела на пол перед сестрой и глядела на нее в величайшем удивлении, потом
спросила шепотом:
– Катюша, перышки чистишь?..