Page 36 - Хождение по мукам. Сёстры

– Всем моим духом я могу только благодарить вас за это чувство. Таких минут, такого
благоухания, каким вы меня овеяли, не забывают никогда…

– Не требуется, чтобы вы их помнили, – сказала Даша сквозь зубы.
Бессонов помолчал, поднялся и, отойдя, прислонился спиной к книжному шкафу.

– Дарья Дмитриевна, я вам могу только поклониться низко. Я недостоин был слушать
вас. Я никогда, быть может, так не проклинал себя, как в эту минуту. Растратил,
размотал, изжил всего себя. Чем я вам отвечу? Приглашением за город, в гостиницу?
Дарья Дмитриевна, я честен с вами. Мне нечем любить. Несколько лет назад я бы
поверил, что могу еще испить вечной молодости. Я бы вас не отпустил от себя.

Даша чувствовала, как он впускает в нее иголочки. В его словах была затягивающая
мука…

– Теперь я только расплескаю драгоценное вино. Вы должны понять, чего мне это стоит.
Протянуть руку и взять…

– Нет, нет, – быстро прошептала Даша.
– Нет, да. И вы это чувствуете. Нет слаще греха, чем расточение. Расплескать. За этим
вы и пришли ко мне. Расплескать чашу девичьего вина… Вы принесли ее мне…
Он медленно зажмурился. Даша, не дыша, с ужасом глядела в его лицо.
– Дарья Дмитриевна, позвольте мне быть откровенным. Вы так похожи на вашу сестру,
что в первую минуту…
– Что? – крикнула Даша. – Что вы сказали?

Она сорвалась с кресла и остановилась перед ним. Бессонов не понял и не так
истолковал это волнение. Он чувствовал, что теряет голову. Его ноздри вдыхали
благоухание духов и тот почти неуловимый, но оглушающий и различный для каждого
запах женской кожи.

– Это сумасшествие… Я знаю… Я не могу… – прошептал он, отыскивая ее руку. Но Даша
рванулась и побежала. На пороге оглянулась дикими глазами и скрылась. Сильно
хлопнула парадная дверь. Бессонов медленно подошел к столу и застучал ногтями по
хрустальной коробочке, беря папиросу. Потом сжал ладонью глаза и со всей ужасающей
силой воображения почувствовал, что Белый орден, готовящийся к решительной борьбе,
послал к нему эту пылкую, нежную и соблазнительную девушку, чтобы привлечь его,
обратить и спасти. Но он уже безнадежно в руках Черных, и теперь спасения нет.
Медленно, как яд, текущий в крови, разжигали его неутоленная жадность и сожаление.