Page 39 - Хождение по мукам. Сёстры

выскользнула, и она ее не удерживала. Потом Екатерина Дмитриевна тихо опустилась на
ковер и положила голову на кожаный выступ кресла.

– Больше тебе не нужно ничего говорить?
– Нет. Уйди, Катя.

Она поднялась и вышла. В дверях столовой на нее неожиданно налетела Даша, схватила,
стиснула и зашептала, целуя в волосы, в шею, в уши:

– Прости, прости!.. Ты дивная, ты изумительная!.. Я все слышала… Простишь ты меня,
простишь ты меня, Катя?.. Катя?..

Екатерина Дмитриевна осторожно высвободилась, подошла к столу, поправила морщину
на скатерти и сказала:

– Я исполнила твое приказание, Даша.
– Катя, простишь ты меня когда-нибудь?
– Ты была права, Даша. Так лучше, как вышло.

– Ничего я не была права! Я от злости… Я от злости… А теперь вижу, что тебя никто не
смеет осуждать. Пускай мы все страдаем, пускай нам будет больно, но ты – права, я это
чувствую, ты права во всем. Прости меня, Катя.
У Даши катились крупные, как горох, слезы. Она стояла позади, на шаг от сестры, и
говорила громким шепотом:
– Если ты не простишь, – я больше не хочу жить.

Екатерина Дмитриевна быстро повернулась к ней:
– Что ты еще хочешь от меня? Тебе хочется, чтобы все опять стало благополучно и
душевно… Так я тебе скажу… Я потому лгала и молчала, что только этим и можно было
продлить еще немного нашу жизнь с Николаем Ивановичем… А вот теперь – конец.
Поняла? Я Николая Ивановича давно не люблю и давно ему неверна. А Николай
Иванович любит меня или не любит – не знаю, но он мне не близок. Поняла? А ты, как
зяблик, все голову под мышку прячешь, чтобы не видеть страшных вещей. Я их видела и
знала, но жила в этой мерзости, потому что – слабая женщина. Я видела, как тебя эта
жизнь тоже затягивает. Я старалась сберечь тебя, запретила Бессонову приезжать к
нам… Это было еще до того, как он… Ну, все равно… Теперь всему этому конец…

Екатерина Дмитриевна вдруг подняла голову, прислушиваясь. У Даши со страха
похолодела спина. В дверях, из-за портьеры, боком, появлялся Николай Иванович. Руки
его были спрятаны за спиной.

– Бессонов? – спросил он, с улыбкой покачивая головой. И продвинулся в столовую.
Екатерина Дмитриевна не ответила. На щеках ее выступили пятна, глаза высохли. Она
стиснула рот.
– Ты, кажется, думаешь, Катя, что наш разговор окончен. Напрасно.

Он продолжал улыбаться.
– Даша, оставь нас одних, пожалуйста.

– Нет, я не уйду. – И Даша стала рядом с сестрой.
– Нет, ты уйдешь, если я тебя попрошу.

– Нет, не уйду.

– В таком случае мне придется удалиться из дома.
– Удаляйся, – глядя на него с яростью, ответила Даша.