Page 86 - Хождение по мукам. Сёстры

– Сухарик желаете?
– Спасибо.

Иван Ильич взял у него сухарь и стал его жевать, и он был сладок, так и таял во рту.
Зубцов присел около на корточки:

– Покурить дозволите?
– Осторожнее только, смотри.

– У меня трубочка.
– Зубцов, ты зря все-таки убил его, а?

– Пулеметчика-то?
– Да.

– Конечно, зря.

– Спать хочешь?
– Ничего, не посплю.
– Если я задремлю, ты меня толкни.

Медленно, мягко падали капли на прелые листья, на руку, на козырек картуза… После
шума, криков, омерзительной возни, после убийства пулеметчика, – падают капли, как
стеклянные шарики. Падают в темноту, в глубину, где пахнет прелыми листьями.
Шуршат, не дают спать… Нельзя, нельзя… Иван Ильич разлеплял глаза и видел
неясные, будто намеченные углем, очертания ветвей… Но стрелять всю ночь – тоже
глупость, пускай охотники отдохнут… Восемь убитых, одиннадцать раненых… Конечно,
надо бы поосторожней на войне… Ах, Даша, Даша! Стеклянные капельки все примирят,
все успокоят…
– Иван Ильич!..

– Да, да, Зубцов, не сплю…
– Разве не зря – убить человека-то… У него, чай, домишко свой, семейство какое ни на
есть, а ты ткнул в него штыком, как в чучело, – сделал дело. Я в первый-то раз запорол
одного, – потом есть не мог, тошнило… А теперь – десятого или девятого кончаю… Ведь
страх-то какой, а? Значит, грех-то этот кто-то уж взял за это за самое?..

– Какой грех?
– Да хотя бы мой… Я говорю – грех-то мой на себя кто-нибудь взял, – генерал какой, или
в Петербурге какой-нибудь человек, который всеми этими делами распоряжается…
– Какой же твой грех, когда ты отечество обороняешь?

– Так-то так… я говорю, слушай, Иван Ильич, – кто-нибудь да окажется виновный, – мы
разыщем. Кто эту войну допустил – тот и отвечать будет… Жестоко ответят за эти дела…

В лесу гулко хлопнул выстрел. Телегин вздрогнул. Раздалось еще несколько выстрелов с
другой стороны.

Это было тем более удивительно, что с вечера враг не находился в соприкосновении.
Телегин побежал к телефону. Телефонист высунулся из ямы:
– Аппарат не работает, ваше благородие.

По всему лесу теперь кругом слышались частые выстрелы, и пули чиркали по сучьям.
Передовые посты подтягивались, отстреливались. Около Телегина появился охотник
Климов, степным каким-то, дурным голосом проговорил: «Обходят, ваше благородие!» –
схватился за лицо и сел на землю, – лег ничком… И еще кто-то закричал в темноте: