Page 102 - Рассказы
P. 102

Старик лез на печку, а сын с невесткой уходили в горницу. Молчали. А о чем говорить?
               Все слова давно сказаны,
                     На  другой  вечер  старик  и  девушка  опять  сидели  на  берегу,  у  коряги.  Девушка
               торопливо рисовала, а старик смотрел на солнце и рассказывал:
                     – Жили  мы всегда  справно,  грех  жаловаться. Я  плотничал,  работы  всегда  хватало.  И
               сыны у меня все плотники. Побило их на войне много  –  четырех. Два осталось. Ну вот с
               одним-то я теперь и живу, со Степаном. А Ванька в городе живет, в Бийске. Прорабом на
               новостройке.  Пишет;  ничего,  справно  живут.  Приезжали  сюда,  гостили.  Внуков  у  меня
               много, Любют меня. По городам все теперь…
                     Девушка рисовала руки старика, торопилась, нервничала, часто стирала.
                     – Трудно было жить? – невпопад спрашивала она.
                     – Чего ж трудно? – удивлялся старик.– Я ж тебе рассказываю: хорошо жили.
                     – Сыновей жалко?
                     – А как же? – опять удивлялся старик.– Четырех таких положить – шутка нешто?
                     Девушка не понимала: то ли ей жаль старика, то ли она больше удивлена его странным
               спокойствием и умиротворенностью.
                     А солнце опять садилось за горы. Опять тихо горела заря.
                     – Ненастье завтра будет,– сказал старик.
                     Девушка посмотрела на ясное небо:
                     – Почему?
                     – Ломает меня всего.
                     – А небо совсем чистое.
                     Старик промолчал.
                     – Вы придете завтра, дедушка?
                     – Не знаю,– не сразу откликнулся старик.– Ломает чего-то всего,
                     – Дедушка,  как  у  вас  называется  вот  такой  камень? –  Девушка  вынула  из  кармана
               жакета белый, с золотистым отливом камешек.
                     – Какой? – спросил старик, продолжая смотреть на горы.
                     Девушка протянула ему камень. Старик, не поворачиваясь, подставил ладонь.
                     – Такой? –  спросил  он,  мельком  глянув  на  камешек,  и  повертел  его  в  сухих,
               скрюченных  пальцах.–  Кремешок  это.  Это  в войну,  когда  серянок  не  было, огонь из  него
               добывали.
                     Девушку поразила странная догадка: ей показалось, что старик слепой. Она не нашлась
               сразу,  о  чем  говорить,  молчала,  смотрела  сбоку  на  старика.  А  он  смотрел  туда,  где  село
               солнце. Спокойно, задумчиво смотрел.
                     – На… камешек-то,-сказал он и протянул девушке камень. – Они еще не такие бывают.
               Бывают: весь белый, аж просвечивает, а снутри какие-то пятнушки. А бывают: яичко и яичко
               – не отличишь. Бывают: на сорочье яичко похож – с крапинками по бокам, а бывают, как у
               скворцов,– синенькие, тоже с рябинкой с такой.
                     Девушка все смотрела на старика. Не решалась спросить: правда ли, что он слепой.
                     – Вы где живете, дедушка?
                     – А  тут  не  шибко  далеко.  Это  Ивана  Колокольникова  дом,–  старик  показал  дом  на
               берегу,–  дальше  –  Бедаревы,  потом  –  Волокитины,  потом  –  Зиновьевы,  а  там  уж,  в
               переулочке,– наш. Заходи, если чего надо. Внуки-то были, дак у нас шибко весело было.
                     – Спасибо.
                     – Я пошел. Ломает меня.
                     Старик поднялся и пошел тропинкой в гору.
                     Девушка смотрела вслед ему до тех пор, пока он не свернул в переулок. Ни разу старик
               не споткнулся, ни разу не замешкался. Шел медленно и смотрел под ноги. "Нет, не слепой,–
               поняла девушка.– Просто слабое зрение".
                     На другой день старик не пришел на берег. Девушка сидела одна, думала о старике,
               Что-то было в его жизни, такой простой, такой обычной, что-то непростое, что-то большое,
   97   98   99   100   101   102   103   104   105   106   107