Page 52 - Рассказы

лошади, когда она пробовала бежать рысью, летели ошметья талого грязного снега. В санях
было голо, Солодовников не догадался попросить охапку сена, чтоб раскинуть ее и
развалиться бы на ней, как, он видел, делают мужики.
На выезде из села, у крайних домов, Солодовников увидел початый стожок сена.
Стожок был огорожен пряслом, но к нему вела утоптанная тропка. Солодовников остановил
коня и побежал к стожку. Перелез через прясло и уже запустил руки в пахучую хрустящую
благодать, стараясь захватить побольше… И тут услышал сзади злой окрик:
– Эт-то что за елкина мать?! Кто разрешил?
Солодовников вздрогнул испуганно и. выдернул руки из сена. К нему по тропке быстро
шел здоровый молодой мужик в синей рубахе, без шапки. Нес в руке березовый колышек.
– Я хотел под бок себе…– поспешно сказал Солодовников и сам почувствовал, что
говорит трусливо и униженно.– Немного – вот столько – под бок хотел положить…
– А по бокам не хотел? Стяжком вот этим вот… Под бок он хотел! Опояшу вот
разок-другой…
– Я врач ваш! – совсем испуганно воскликнул Солодовников.– Мне немного надо-то
было… Господи, из-за чего шум?
– Врач…– Мужик присмотрелся к Солодовникову и, должно быть, узнал врача.– Надо
же спросить сперва. Если каждый будет по охапке под бок себе дергать, мне и коровенку
докормить нечем будет. Спросить же надо. Тут много всяких ездиют…
Мужик явно теперь узнал врача, но оттого, что он тем не менее отчитал его, как
школяра, Солодовников очень обиделся.
– Да не надо мне вашего сена, господи! Я немного и хотел-то… под бок немного… Не
надо мне его! – Солодовников повернулся и пошел по целику прямо, проваливаясь по колена
в жесткий ноздреватый снег, больно царапая лодыжки. Он понимал, что – со стороны
посмотреть – вовсе глупо: шагать целиком, когда есть тропинка. Но на тропинке стоял
мужик, и его надо было бы обойти.
– Возьми сена-то! – крикнул мужик.– Чего же пустой пошел?
– Да не надо мне вашего сена! – чуть не со слезами крикнул Солодовников, резко
оглянувшись.– Вы же убьете, чего доброго, из-за охапки сена!
Мужик молча глядел на него.
Солодовников дошел до саней, больно стегнул вожжами кобылу и поехал, В какойто
статье он прочитал у какого-то писателя, что "идиотизма деревенской жизни" никогда не
было и конечно же нет и теперь. "Сам идиот, поэтому и идиотизма нет и не было", – зло
подумал он про писателя.
Ноги Солодовников поцарапал сильно, теперь саднило, и он решил вернуться в
больницу и на всякий случай обезвредить ссадины. Но остановился, постоял и раздумал,
решил, что в совхозе попросит спирту и протрет ноги.
Он потихоньку ехал дальше и успокоился. Вообще неплохое продолжение первой
главы "Записок". Только с юмором надо как-то… осторожнее, что ли. При чем тут юмор и
ирония? Это должна быть трезвая, деловая вещь, без всяких этих штучек. В том-то и дело,
что не развлекать он собрался, а поведать о трудной, повседневной, нормальной, если
хотите, жизни сельского врача. Солодовников совсем успокоился, только очень неуютно,
неудобно было в жестких, холодных санях.
Николай Васильевич Ненароков, человек нестарый, сорокалетний, но медлительный
(нарочно, показалось Солодовникову), рассудительный… Долго беседовал с
Солодовниковым, присматривался. Узнал, где учился молодой человек, как попал в эти края
(по распределению?), собирается ли оставаться здесь после обязательных трех лет…
Солодовникову директор очень не понравился. Под конец он прямо и невежливо спросил:
– Вы дадите железо?
– А как же? Вы что, обиделись, что расспрашиваю вас? Мне просто интересно… У
меня сынишка подрастает, тоже хочет в медицинский, вот я и прощупываю, так сказать,
почву. Конкурс большой?