Page 301 - Тихий Дон

— Драть их, хлюстанок!
— Вояки раскоряченные.
— Сидели б по домам! Ишь, нужда вынесла!
— Двухстволки мирского образца!
— Спереду — солдат, а сзади — не то поп, не то черт его знает что… Даже плюнуть
охота!
— Эй ты, ударная! Подбери-ка сиделку, а то ложем ахну!
Казаки гоготали, веселели, глядя на женщин. Но к полудню веселое настроение
исчезло. Ударницы, разбившись на взводы, несли с площади сосновые толстые брусья,
баррикадировали ворота. Распоряжалась ими дородная, мужского покроя баба, с
георгиевской медалью на хорошо подогнанной шинели. По площади чаще стал проезжать
броневик; юнкера откуда-то внесли во дворец ручные ящики с патронами и пулеметными
лентами:
— Ну, станишники, держись!
— Выходит, что будем сражаться?
— А ты думал — как? Ударницев лапать тебя привели сюда?
Около Лагутина группировались земляки — букановцы и слащевцы. Они о чем-то
совещались, переходили с места на место. Офицеры куда-то исчезли. Во дворе, кроме
казаков и ударниц, не было никого. Почти у самых ворот стояли брошенные пулеметчиками
пулеметы, щиты их мокро тускнели.
К вечеру посыпалась изморось. Казаки заволновались.
— Что же это за порядки: завели — и держут на базу без продовольствия?!
— Надо Листницкого найтить.
— Ищи-свищи! Он во дворце, а юнкера нашего брата туда не допущают.
— Надо за кухней посылать человека — пущай везут.
За кухней снарядили двух казаков.
— Валяйте без винтовок, а то посымают, — посоветовал Лагутин.
Кухню ждали часа два. Ни кухни, ни гонцов не было. Как оказалось, кухню,
выезжавшую со двора, вернули солдаты-семеновцы. Перед сумерками ударницы,
скопившиеся возле ворот, рассыпались густой цепью; лежа под брусьями, начали
постреливать куда-то через площадь. Казаки участия в стрельбе не принимали, курили,
нудились. Лагутин собрал сотню возле стены и, опасливо поглядывая на окна дворца,
заговорил:
— Вот что, станишники! Нам тут делать нечего. Надо уходить, а то без вины
пострадаем. Зачнут дворец обстреливать, а мы тут при чем? Офицеров — и след простыл…
что ж мы, аль проклятые, что должны тут погибать? Айда домой, нечего тут стены обтирать!
А Временное правительство… да на кой оно нам ляд приснилось! Как вы, станишники?
— Выйди с базу, а красногвардейцы и зачнут из пулеметов полоскать.
— Головы посымают!
— Не должно быть…
— Нет уж, будем сидеть до конца.
— Тогда разбирайся!
— Наше дело телячье — поел да в закут.
— Кому как, а наш взвод уходит!
— И мы пойдем!
— К большакам людей направить — пущай они нас не трогают, а мы их не тронем.
Подошли казаки первой и четвертой сотен. Советовались недолго. Три казака, от
каждой сотни по одному, вышли из ворот, а через час вернулись в сопровождении трех
матросов. Матросы, перепрыгнув через брусья, наваленные у ворот, шагали по двору с
деланно развязным видом: подошли к казакам, поздоровались. Один из них, молодой
черноусый красавец, в распахнутом бушлате и сдвинутой на затылок шапке, протиснулся в
серединку казачьей толпы: