Page 625 - Тихий Дон

несколько ведер самогона.
— Нам и патронов не надо, лишь бы водочка была! — говорил он, хохоча и
подмигивая, выразительно щелкая ногтем по грязному вороту рубахи.
Христоню и всех остальных хуторян Григорий угостил припасенным табаком; и уже
перед тем, как ехать, увидел Степана Астахова. Степан подошел, не спеша поздоровался, но
руки не подал.
Григорий видел его впервые со дня восстания, всматривался пытливо и тревожно:
«Знает ли?» Но красивое сухое лицо Степана было спокойно, даже весело, и Григорий
облегченно вздохнул: «Нет, не знает!»

LXIV

Через два дня Григорий возвратился из поездки по фронту своей дивизии. Штаб
командующего перебрался в хутор Черный. Григорий около Вешенской дал коню отдохнуть
с полчаса, напоил его и, не заезжая в станицу, направился в Черный.
Кудинов встретил его весело, посматривал с выжидающей усмешкой.
— Ну, Григорий Пантелеев, что видал? Рассказывай.
— Казаков видал, красных на буграх видал.
— Много делов ты усмотрел! А к нам три аэроплана прилетали, патронов привезли и
письмишки кое-какие…
— Что же тебе пишет твой корешок генерал Сидорин?
— Мой односум-то, — в том же шутливом тоне продолжая начатый разговор,
переспросил необычно веселый Кудинов. — Пишет, чтобы из всех силов держался и не
давал красным переправляться. И ишо пишет, что вот-вот двинется Донская армия в
решительное наступление.
— Сладко пишет.
Кудинов посерьезнел:
— Идут на прорыв. Говорю только тебе и совершенно секретно! Через неделю порвут
фронт Восьмой красной армии. Надо держаться.
— И то держимся.
— На Громке готовятся красные к переправе.
— Досе стучат топорами? — удивился Григорий.
— Стучат… Ну, а ты, что видал? Где был? Да ты, случаем, не в Вешках ли
отлеживался? Может, ты и не ездил никуда! Позавчера, никак, всю станицу я перерыл, тебя
искал, и вот приходит один посыльный, говорит: «На квартире Мелехова не оказалось, а ко
мне из горенки вышла какая-то дюже красивая баба и сказала: „Уехал Григорий
Пантелевич“, — а у самой глаза припухлые». Вот я и подумал: «Может, наш комдив с
милушкой забавляется, а от нас хоронится?»
Григорий поморщился. Шутка Кудинова ему не понравилась:
— Ты бы поменьше разных брехнев слухал да ординарцев себе выбирал с короткими
языками! А ежели будешь посылать ко мне дюже языкастых, так я им загодя буду языки
шашкой отрубать… чтобы не брехали чего зря.
Кудинов захохотал, хлопнул Григория по плечу:
— Иной раз и ты шутки не принимаешь? Ну, хватит шутковать! Есть у меня к тебе и
дельный разговор. Надо бы раздостать нам «языка» — это одно, а другое — надо бы
ночушкой где-нибудь, не выше Казанской грани, переправить на энту сторону сотни две
конных и взворошить красных. Может, даже на Громок переправиться, чтобы им паники
нагнать, а? Как ты думаешь?
Григорий помолчал, потом ответил:
— Дело неплохое.
— А ты сам, — Кудинов налег на последнее слово, — не поведешь сотни?
— Почему сам?