Page 662 - Тихий Дон

одеваться.
— Ты куда это?
— Пойду коней напою да зерна засыплю. Говорил Пантелевич, что с рассветом выедем
в Татарский. Переднюем там, а потом свои частя надо догонять.
— До рассвета ишо далеко. Позоревал бы.
Прохор с неудовольствием ответил:
— Сразу по тебе, дед, видать, что нестроевой ты был смолоду! Нам при нашей службе,
ежели коней не кормить да не ухаживать за ними, так, может, и живым не быть. На
худоконке разве расскачешься? Чем ни добрее под тобою животина, тем скорее от
неприятеля ускачешь. Я такой: мне догонять их нету надобностев, а коли туго прийдется,
подопрет к кутнице — так я первый махну! Я и так уж какой год лоб под пули подставляю,
осточертело! Зажги, дедок, огонь, а то портянки не найду. Вот спасибо! Да-а-а, это наш
Григорий Пантелевич кресты да чины схватывал, в пекло лез, а я не такой дурак, мне это без
надобностев. Ну, никак, несут его черти, и, небось, пьяный в дымину.
В дверь тихонько постучали.
— Взойдите! — крикнул Прохор.
Вошел незнакомый казак с погонами младшего урядника на защитной гимнастерке и в
фуражке с кокардой.
— Я ординарец штаба группы генерала Секретева. Могу я видеть их благородие
господина Мелехова? — спросил он, козырнув и вытянувшись у порога.
— Нету его, — ответил пораженный выправкой и обращением вышколенного
ординарца Прохор. — Да ты не тянись, я сам смолоду был такой дурак, как ты. Я его
вестовой. А по какому ты делу?
— По приказанию генерала Секретева за господином Мелеховым. Его просили сейчас
же явиться в дом офицерского собрания.
— Он туда потянул ишо с вечера.
— Был, а потом ушел оттуда домой.
Прохор свистнул и подмигнул сидевшему на кровати хозяину:
— Понял, дед? Зафитилил, значит, к своей жалечке… Ну, ты иди, служивый, а я его
разыщу и представлю туда прямо тепленького!
Поручив старику напоить лошадей и задать им зерна, Прохор отправился к Аксиньиной
тетке.
В непроглядной темени спала станица. На той стороне Дона в лесу наперебой
высвистывали соловьи. Не торопясь, подошел Прохор к знакомой хатенке, вошел в сени и
только что взялся за дверную скобу, услышал басистый Степанов голос. «Вот это я
нарвался! — подумал Прохор. — Спросит, зачем пришел? А мне и сказануть нечего. Ну,
была не была, — повидалась! Скажу, зашел самогонки купить, направили, мол, соседи в этот
дом».
И, уже осмелев, вошел в горницу, — пораженный изумлением, молча раскрыл рот: за
одним столом с Астаховым сидел Григорий и — как ни в чем не бывало — тянул из стакана
мутно-зеленый самогон.
— Степан глянул на Прохора, натужно улыбаясь, сказал:
— Чего же ты зевало раскрыл и не здороваешься? Али диковину какую увидал?
— Вроде этого… — переминаясь с ноги на ногу, отвечал еще не пришедший в себя от
удивления Прохор.
— Ну, не пужайся, проходи, садись, — приглашал Степан.
— Мне садиться время не указывает… Я за тобой, Григорий Пантелевич. Приказано к
генералу Секретеву явиться зараз же.
Григорий и до прихода Прохора несколько раз порывался уйти. Он отодвигал стакан,
вставал и тотчас же снова садился, боясь, что уход его Степан расценит как открытое
проявление трусости. Гордость не позволяла ему покинуть Аксинью, уступить место
Степану. Он пил, но самогон уже не действовал на него. И, трезво оценивая всю