Page 820 - Тихий Дон

— Так. Пущай мне зачтут службу в Красной Армии и ранения, какие там получил,
согласен отсидеть за восстание, но уж ежели расстрел за это получать — извиняйте! Дюже
густо будет!
Михаил презрительно усмехнулся:
— Тоже моду выдумал! Ревтрибунал или Чека у тебя не будет спрашивать, чего ты
хочешь и чего не хочешь, и торговаться с тобой не будут. Раз проштрафился — получай свой
паек с довеском. За старые долги надобно платить сполна!
— Ну, тогда поглядим.
— Поглядим, ясное дело.
Григорий снял пояс и рубашку, кряхтя, стал разуваться.
— Делиться будем? — спросил он, с чрезмерным вниманием разглядывая
отпоровшуюся подметку на сапоге.
— У нас дележ короткий: подправлю свою хатенку и перейду туда.
— Да, давай уж как-нибудь расходиться. Ладу у нас с тобой не будет.
— Не будет, — подтвердил Михаил.
— Не думал, что ты обо мне такого мнения… Ну что ж…
— Я сказал прямо. Что думаю, то и сказал. В Вешенскую когда поедешь?
— Как-нибудь, днями.
— Не как-нибудь, а надо ехать завтра.
— Я шел пешком почти сорок верст, подбился, завтра отдохну, а послезавтра пойду на
регистрацию.
— Приказ есть такой: регистрироваться немедленно. Ступай завтра.
— День-то отдохнуть надо? Не убегу же я.
— А черт тебя знает. Я за тебя отвечать не хочу.
— До чего же ты сволочной стал, Михаил! — сказал Григорий, не без удивления
разглядывая посуровевшее лицо бывшего друга.
— Ты меня не сволочи! Я к этому не привык… — Михаил перевел дух и повысил
голос: — Эти, знаешь, офицерские повадки бросать надо! Отправляйся завтра же, а ежли
добром не пойдешь — погоню под конвоем. Понятно?
— Теперь все понятно… — Григорий с ненавистью посмотрел в спину уходившему
Михаилу, не раздеваясь лег на кровать.
Что ж, все произошло так, как и должно было произойти. И почему его, Григория,
должны были встречать по-иному? Почему, собственно, он думал, что кратковременная
честная служба в Красной Армии покроет все его прошлые грехи? И, может быть, Михаил
прав, когда говорит, что не все прощается и что надо платить за старые долги сполна?
…Григорий видел во сне широкую степь, развернутый, приготовившийся к атаке полк.
Уже, откуда-то издалека неслось протяжное: «Эскадро-о-он…» — когда он вспомнил, что у
седла отпущены подпруги. С силой ступил на левое стремя — седло поползло под ним…
Охваченный стыдом и ужасом, он прыгнул с коня, чтобы затянуть подпруги, и в это время
услышал мгновенно возникший и уже стремительно удалявшийся грохот конских копыт.
Полк пошел в атаку без него…
Григорий заворочался и, просыпаясь, услышал свой хриплый стон.
За окном чуть брезжил рассвет. Наверное, ветер ночью открыл ставню — и сквозь
запушенное изморозью стекло был виден зеленый искрящийся круг ущербленного месяца.
Ощупью Григорий нашел кисет, закурил. Все еще гулко и часто сдваивало сердце. Он лег на
спину, улыбнулся: «Приснится же такая чертовщина! Не довелось сразиться…» Не думал он
в этот предрассветный час, что еще не раз придется ему ходить в атаку и во сне и наяву.

VII

—Дуняшка поднялась рано — надо было доить корову. В кухне осторожно ходил,
покашливал Григорий. Прикрыв детишек одеялом, Дуняшка проворно оделась, вошла в