Page 115 - Золотой телёнок

положение. Погибнет плод длительного добросовестного труда. В общем, давайте
потолкуем. Уже не секрет, что вы меня не любите. Никогда я не добьюсь того, чего Коля
Остен-Бакен добился от Инги Зайонц, подруги моего детства. Поэтому я не стану
вздыхать напрасно, не стану хватать вас за талию. Считайте серенаду законченной.
Утихли балалайки, гусли и позолоченные арфы. Я “пришел к вам как юридическое лицо
к юридическому лицу. Вот пачка весом в три-четыре кило. Она продается и стоят
миллион рублей, тот самый миллион, который вы из жадности не хотите мне подарить.
Купите!

Корейко склонился над столом и прочел на папке: “Дело Александра Ивановича
Корейко. Начато 25 июня 1930 г. Окончено 10 августа 1930 г. “.

— Какая чепуха! - сказал он, разводя руками. - Что за несчастье такое! То вы приходили
ко мне с какими-то деньгами, теперь дело выдумали. Просто смешно.

— Ну что, состоится покупка? - настаивал великий комбинатор, — Цена невысокая. За
кило замечательнейших сведений из области подземной коммерции беру всего по триста
тысяч.
— Какие там еще сведения? — грубо спросил Корейко, протягивая руку к папке.
— Самые интересные, - ответил Остап, вежливо отводя его руку. — Сведения о вашей
второй и главной жизни, которая разительно отличается от вашей первой,
сорокашестирублевой, геркулесовской. Первая ваша жизнь всем известна. От десяти до
четырех вы за советскую власть. Но вот о вашей второй жизни, от четырех до десяти,
знаю я один. Вы учли ситуацию?
Корейко не ответил. Тень лежала в ефрейторских складках его лица.

— Нет, — решительно сказал великий комбинатор, — вы произошли не от обезьяны, как
все граждане, а от коровы. Вы соображаете очень туго, совсем как парнокопытное
млекопитающее. Это я говорю вам как специалист по рогам и копытам. Итак, еще раз. У
вас, по моим сведениям, миллионов семь-восемь. Папка продается за миллион. Если вы
ее не купите, я сейчас же отнесу ее в другое место. Там мне за нее ничего не дадут, ни
копейки. Но вы погибнете. Это я говорю вам как юридическое лицо юридическому лицу.
Я останусь таким же бедным поэтом и многоженцем, каким был, но до самой смерти
меня будет тешить мысль, что я избавил общественность от великого сквалыжника.
— Покажите дело, — сказал Корейко задумчиво.

— Не суетитесь, — заметил Остап, раскрывая папку, -командовать парадом буду я. В свое
время вы были извещены об этом по телеграфу. Так вот, парад наступил, и я, как вы
можете заметить, им командую.

Александр Иванович взглянул на первую страницу дела и, увидев наклеенную на ней
собственную фотографию, неприятно улыбнулся и сказал:

— Что-то не пойму, чего вы от меня хотите? Посмотреть разве из любопытства.
— Я тоже из любопытства, — заявил великий комбинатор. -Ну что ж, давайте приступим,
исходя из этого в конце концов невинного чувства. Господа присяжные заседатели,
Александр Иванович Корейко родился… Впрочем, счастливое детство можно опустить. В
то голубенькое время Саша еще не занимался коммерческим грабежом. Дальше идет
розоватое отрочество. Пропустим еще страницу. А вот и юность, начало жизни. Здесь
уже можно остановиться. Из любопытства. Страница шестая дела…

Остап перевернул страницу шестую и огласил содержание страниц седьмой, восьмой и
далее, по двенадцатую включительно.
— И вот, господа присяжные заседатели, перед вами только что прошли первые крупные
делишки моего подзащитного, как то: торговля казенными медикаментами во время
голода и тифа, а также работа по снабжению, которая привела к исчезновению
железнодорожного маршрута с продовольствием, шедшего в голодающее Поволжье. Все
эти факты, господа присяжные заседатели, интересуют нас с точки зрения чистого
любопытства.