Page 111 - Золотой телёнок

Окончив работу, инженер радостно засмеялся, похлопал жену по толстой теплой спине и
придвинул к себе коробочку с судаком. Но в эту минуту послышался сильный стук в
дверь, мигнула лампа, и чайник сдвинулся с проволочной подставки.
— Кто бы это так поздно? — молвил Птибурдуков, открывая дверь.

На лестнице стоял Васисуалий Лоханкин— Он по самую бороду был завернут в белое
марсельское одеяло, из-под которого виднелись волосатые ноги. К груди он прижимал
книгу “Мужчина и женщина”, толстую и раззолоченную, как икона. Глаза Васисуалия
блуждали.
— Милости просим, - ошеломленно сказал инженер, делая шаг назад. — Варвара, что
это?
— Я к вам пришел навеки поселиться, - ответил Лоханкин гробовым ямбом, - надеюсь я
найти у вас приют.

— Как-приют? - сказал Птибурдуков багровея. — Что вам угодно, Васисуалий Андреевич?
На площадку выбежала Варвара,

— Сашук! Посмотри, он голый! - закричала она, - Что случилось, Васисуалий? Да войди
же, войдите.

Лоханкин переступил порог босыми ногами и, бормоча: “Несчастье, несчастье”, начал
метаться по комнате. Концом одеяла он сразу смахнул на пол тонкую столярную работу
Птибурдукова. Инженер отошел в угол, чувствуя, что ничего хорошего уже не
предвидится.
— Какое несчастье? — допытывалась Варвара. - Почему ты в одном одеяле?

— Я к вам пришел навеки поселиться, - повторил Лоханкин коровьим голосом.
Его желтая барабанная пятка выбивала по чистому восковому полу тревожную дробь.

— Что ты ерунду мелешь? — набросилась Варвара на бывшего мужа. — Ступай домой и
проспись. Уходи отсюда! Иди, иди домой!

— Уж дома нет, - сказал Васисуалий, продолжая дрожать. -Сгорел до основанья. Пожар,
пожар погнал меня сюда. Спасти успел я только одеяло и книгу спас любимую притом.
Но раз вы так со мной жестокосердны, уйду я прочь и прокляну притом.
Васисуалий, горестно шатаясь, пошел к выходу. Но Варвара с мужем удержали его. Они
просили прощенья, говорили, что не разобрали сразу, в чем дело, и вообще захлопотали.
На свет были извлечены новый пиджачный костюм Птибурдукова, белье и ботинки.
Пока Лоханкин одевался, супруги совещались в коридоре.

— Куда его устроить? — шептала Варвара. — Он не может у нас ночевать, у нас одна
комната.

— Я тебе удивляюсь, - сказал добрый инженер, - у человека несчастье, а ты думаешь
только о своем благополучии.

Когда супруги вернулись в комнату, погорелец сидел за столом и прямо из железной
коробочки ел маринованную рыбу. Кроме того, с полочки были сброшены два тома
“Сопротивления материалов”, и их место заняла раззолоченная “Мужчина и женщина”.

— Неужели весь дом сгорел? — сочувственно спросил Птибурдуков. — Вот ужас!

— А я думаю, что, может, так надо, — сказал Васисуалий, приканчивая хозяйский ужин,
— может быть, я выйду из пламени преобразившимся, а? Но он не преобразился.
Когда обо всем было переговорено, Птибурдуковы стали устраиваться на ночь.
Васисуалию постлали матрасик на том самом остатке площади, которого еще час назад
было достаточно для счастья. Окно закрыли, потушили свет, и в комнату вошла ночь.
Минут двадцать все лежали молча, время от времени ворочаясь и тяжело вздыхая.
Потом с полу донесся тягучий шепот Лоханкина: