Page 130 - Золотой телёнок

хотелось бы узнать, в какой части Восточной Магистрали устраиваются люди.
— Я скажу, если вы хотите. Он работает табельщиком в Северном укладочном городке,
— кротко сказала девушка, - но он только так называется-городок. На самом деле это
поезд. Мне Александр Иванович очень интересно описал. Этот поезд укладывает рельсы.
Понимаете? И по ним же движется. А навстречу ему, с юга, идет другой такой же
городок. Скоро они встретятся. Тогда будет торжественная смычка. Все это в пустыне,
он пишет, верблюды… Правда интересно?

— Необыкновенно интересно, — сказал великий комбинатор, бегая под колоннами. —
Знаете что, Зося, надо идти. Уже поздно. И холодно. И вообще идемте!

Он поднял Зосю со ступенек, вывел на площадь и здесь замялся.
— Вы разве меня не проводите домой? - тревожно спросила девушка.

— Что? - сказал Остап. - Ах, домой? Видите, я…
— Хорошо, - сухо молвила Зося, - до свиданья. И не приходите больше ко мне. Слышите?

Но великий комбинатор уже ничего не слышал. Только пробежав квартал, он
остановился.

— Нежная и удивительная! — пробормотал он. Остап повернул назад, вслед за любимой.
Минуты две он несся под черными деревьями. Потом снова остановился, снял
капитанскую фуражку и затоптался на месте.

— Нет, это не Рио-де-Жанейро! - сказал он, наконец.
Он сделал еще два колеблющихся шага, опять остановился, нахлобучил фуражку и, уже
не рассуждая, помчался на постоялый двор.
В ту же ночь из ворот постоялого двора, бледно светя фарами, выехала “Антилопа”.
Заспанный Козлевич с усилием поворачивал рулевое колесо. Балаганов успел заснуть в
машине во время коротких сборов, Паниковский грустно поводил глазками, вздрагивая
от ночной свежести. На его лице еще виднелись следы праздничной пудры.

— Карнавал окончился! - крикнул командор, когда “Антилопа” со стуком проезжала под
железнодорожным мостом. -Начинаются суровые будни.

А в комнате старого ребусника у букета засохших роз плакала нежная и удивительная.
ГЛАВА XXV. ТРИ ДОРОГИ

“Антилопе” было нехорошо. Она останавливалась даже на легких подъемах и безвольно
катилась назад. В моторе слышались посторонние шумы и хрипенье, будто бы под
желтым капотом автомобиля кого-то душили. Машина была перегружена. Кроме
экипажа, она несла на себе большие запасы горючего. В бидонах и бутылях, которые
заполняли все свободные места, булькал бензин. Козлевич покачивал головой, поддавал
газу и сокрушенно смотрел на Остапа.
— Адам, — говорил командор, — вы наш отец, мы ваши дети. Курс на восток! У вас есть
прекрасный навигационный прибор-компас-брелок. Не сбейтесь с пути!

Антилоповцы катили уже третий день, но, кроме Остапа, никто толком не знал конечной
цели нового путешествия. Паниковский тоскливо смотрел на лохматые кукурузные поля
и несмело шепелявил:
— Зачем мы опять едем? К чему это все? Так хорошо было в Черноморске.

И при воспоминании о чудной фемине он судорожно вздыхал. Кроме того, ему хотелось
есть, а есть было нечего: деньги кончились.

— Вперед! - ответил Остап. - Не нойте, старик. Вас ждут золотые челюсти, толстенькая
вдовушка и целый бассейн кефира. Балаганову я куплю матросский костюмчик и
определю его в школу первой ступени. Там он научится читать и писать, что в его
возрасте совершенно необходимо. А Козлевич, наш верный Адам, получит новую