Page 135 - Золотой телёнок

На станции буфета не было. Горела керосиновая лампа-молния. В пассажирском зале
дремали на мешках две бабы. Весь железнодорожный персонал бродил по дощатому
перрону, тревожно вглядываясь а предрассветную темноту за семафор.
— Какой поезд? — спросил Остап.

— Литерный, — нервно ответил начальник станции, поправляя красную фуражку с
серебряными позументами. - Особого назначения. Задержан на две минуты. Разъезд
пропуска не дает.

Раздался гул, задрожала проволока, из гула вылупились волчьи глазки, и короткий
блестящий поезд с размаху влетел на станцию. Засияли широкие стекла мягких вагонов,
под самым носом антилоповцев пронеслись букеты и винные бутылки вагон-ресторана,
на ходу соскочили проводники с фонарями, и перрон сразу наполнился веселым русским
говором и иностранной речью. Вдоль вагонов висели хвойные дуги и лозунги: “Привет
героям-строителям Восточной Магистрали! “
Литерный поезд с гостями шел на открытие дороги. Великий комбинатор исчез. Через
полминуты он снова появился и зашептал:
— Я еду! Как еду-не знаю, не знаю, но еду! Хотите со мной? Последний раз спрашиваю.

— Нет, — сказал Балаганов.
— Не поеду, — сказал Козлевич, — не могу больше.

— Что ж вы будете делать?
— А что мне делать? — ответил Шура. — Пойду в дети лейтенанта Шмидта — и все.

— “Антилопу” думаю собрать, - жалобно молвил Адам Казимирович, — пойду к ней,
посмотрю, ремонт ей дам.

Остап хотел что-то сказать, но длинный свисток закрыл ему рот. Он притянул к себе
Балаганова, погладил его по спине, расцеловался с Козлевичем, махнул рукой и побежал
к поезду, вагоны которого уже сталкивались между собой от первого толчка паровоза.
Но, не добежав, он повернул назад, сунул в руку Козлевича пятнадцать рублей,
полученные за проданный спектакль, и вспрыгнул на подножку движущегося поезда.

Оглянувшись, он увидел в сиреневой мгле две маленькие фигурки, подымавшиеся по
насыпи. Балаганов возвращался в беспокойный стан детей лейтенанта Шмидта.
Козлевич брел к останкам “Антилопы”. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЧАСТНОЕ ЛИЦО

ГЛАВА XXVI. ПАССАЖИР ЛИТЕРНОГО ПОЕЗДА
У асфальтовой пристани Рязанского вокзала в Москве стоял короткий литерный поезд. В
нем было всего шесть вагонов: багажный, где против обыкновения помещался не багаж,
а хранились на льду запасы пищи, вагон-ресторан, из которого выглядывал белый повар,
и правительственный салон. Остальные три вагона были пассажирские, и на их диванах,
покрытых суровыми полосатыми чехлами, надлежало разместиться делегации рабочих-
ударников, а также иностранным и советским корреспондентам.

Поезд готовился выйти на смычку рельсов Восточной Магистрали.
Путешествие предстояло длительное. Ударники впихивали в вагонный тамбур дорожные
корзины с болтающимися на железном пруте черными замочками. Советская пресса
металась по перрону, размахивая лакированными фанерными саквояжами.
Иностранцы следили за носильщиками, переносившими их толстые кожаные чемоданы,
кофры и картонки с цветными наклейками туристских бюро и пароходных компаний.
Пассажиры успели запастись книжкой “Восточная Магистраль”, на обложке которой
был изображен верблюд, нюхающий рельс. Книжка продавалась тут же, с багажной
тележки. Автор книги, журналист Паламидов, уже несколько раз проходил мимо
тележки, ревниво поглядывая на покупателей. Он считался зна-током Магистрали и
ехал туда в третий раз.