Page 170 - Золотой телёнок

И машина снова пришла в движение. Учитель говорил, пел пионерские песни, показывал
стенгазету, которую ему поднесли дети сто сорок шестой трудовой школы, и один раз
даже всплакнул. Переводчики бубнили в два голоса, стенографистка писала, а Остап
рассеянно чистил ногти.
Наконец, Остап громко закашлял.

— Знаете, — сказал он, — переводить больше не нужно. Я стал ка-то понимать по-
бенгальски. Вот когда будет насчет смысла жизни, тогда и переведите.

Когда философу подтвердили настойчивое желание Остапа, черноглазый старец
заволновался.

— Учитель говорит, — заявил переводчик, — что он сам приехал в вашу великую страну,
чтобы узнать, в чем смысл жизни. Только там, где народное образование поставлено на
такую высоту, как у вас, жизнь становится осмысленной. Коллектив…

— До свиданья, — быстро сказал великий комбинатор, -передайте учителю, что
пришелец просит разрешения немедленно уйти.

Но филосов уже пел нежным голосом “Марш Буденного”, которому он выучился у
советских детей. И Остап удалился без разрешения.

— Кришна! — кричал великий комбинатор, бегая по своему номеру. — Вишну! Что
делается на свете? Где сермяжная правда? А может быть, я дурак и ничего не понимаю,
и жизнь прошла глупо, бессистемно? Настоящий индус, видите ли, все знает про нашу
обширную страну, а я, как оперный индийский гость, долблю все одно и то же: “Не
счесть алмазов пламенных в лабазах каменных”. До чего же гадко!

В этот день Остап обедал без водки и в первый раз оставил чемодан в номере. Потом он
смирно сидел на подоконнике, с интересом рассматривая обыкновенных прохожих,
которые прыгали в автобус, как белки.
Ночью великий комбинатор вдруг проснулся и сел на кровати. Было тихо, и только из
ресторана через замочную скважину пробирался меланхолический бостон.

— Как же я забыл! — сказал он сердито. Потом он засмеялся, зажег свет и быстро
написал телеграмму:

“Черноморск. Зосе Синицкой. Связи ошибкой жизни готов лететь Черноморск крыльях
любви, молнируйте ответ Москва Грандотель Бендер”.

Он позвонил и потребовал, чтобы телеграмма была отправлена немедленно молнией.
Зося не ответила. Не было ответа и на другие телеграммы, составленные в том же
отчаянном и лирическом, роде.
ГЛАВА XXXIV. ДРУЖБА С ЮНОСТЬЮ

Поезд шел в Черноморск.. Первый пассажир снял пиджак, повесил его на медную
завитушку багажника, потом стащил ботинки, пОочередно поднося толстые ножки
почти к самому лицу, и надел туфли с языками.

— Слышали вы историю про одного воронежского землемера, который оказался
родственником японского микадо? — спросил он, заранее улыбаясь.

Второй и третий пассажиры придвинулись поближе. Четвертый пассажир уже лежал на
верхнем диване, под колючим малиновым одеялом, недовольно глядя в
иллюстрированный журнал.

— Неужели не слышали? Одно время об этом много говорили. Это был обыкновенный
землемер — жена, одна комната, сто двадцать рублей жалованья. Фамилия Бигусов.
Обыкновенный, ну, совершенно незамечательный человек, даже, если хотите знать,
между нами говоря, хам. Приходит он однажды со службы, а у него в комнате сидит
японец, в таком, между нами говоря, отличном костюме, в очках и, если хотите знать, в
ботинках из змеиной кожи, последняя новость. “Ваша фамилия — Бигусов? ” -