Page 165 - Золотой телёнок

хорошо.
— Ладно, - сказал Остап, получите пятьдесят тысяч.

Он расстегнул на коленях квадратный саквояж и сунул Балаганову пять белых пачек,
перевязанных шпагатом. У бортмеханика сразу же пропал аппетит. Он перестал есть,
запрятал деньги в карманы и уже не вынимал оттуда рук,
— Неужели тарелочка? — спрашивал он восхищенно.

— Да, да, тарелочка, — ответил Остап равнодушно. — С голубой каемкой. Подзащитный
принес в зубах. Долго махал хвостом, прежде чем я согласился взять. Теперь я командую
парадом! Чувствую себя отлично.

Последние слова он произнес нетвердо. Парад, надо сказать правду, не ладился, и
великий комбинатор лгал, утверждая, что чувствует себя отлично. Справедливее было
бы сказать, что он ощущает некую неловкость, в чем, однако, не хочет сознаться даже
самому себе.

С тех пор как он расстался с Александром Ивановичем у камеры хранения ручного
багажа, куда подпольный миллионер сдал свой чемоданишко, прошел месяц.
В первом же городе, в который Остап въехал с чувствами завоевателя, он не смог достать
номера в гостинице.
— Я заплачу сколько угодно! — высокомерно сказал великий комбинатор.

— Ничего не выйдет, гражданин, — отвечал портье, -конгресс почвоведов приехал в
полном составе осматривать опытную станцию. Забронировано за представителями
науки.

И вежливое лицо портье выразило почтение перед конгрессом. Остапу захотелось
закричать, что он главный, что его нужно уважать и почитать, что у него в мешке
миллион, но он почел за благо воздержаться и вышел на улицу в крайнем раздражении.
Весь день он ездил по городу на извозчике. В лучшем ресторане он полтора часа
томился в ожидании, покуда почвоведы, обедавшие всем конгрессом, не встанут из-за
стола. В театре в этот день давался спектакль для почвоведов, и билеты вольным
гражданам не продавались. К тому же Остапа не пустили бы в зрительный зал с мешком
в руках, а девать его было некуда. Чтобы не ночевать в интересах науки на улице,
миллионер в тот же вечер уехал, отоспавшись в международном вагоне.

Утром Бендер сошел в большом волжском городе. С деревьев, вертясь винтом, слетали
желтые прозрачные листья. Волга дышала ветром. Номеров не было ни в одной
гостинице.

— Разве что через месяц, — с сомнением говорили отельные заведующие с бородками, и
без бородок, и усатые, и просто бритые, - покуда на электроцентрали не смонтируют
третий агрегат, и не надейтесь. Все под специалистов отдано. И потом — окружной съезд
комсомола. Ничего не можем поделать.

Пока великий комбинатор торчал у высоких конторок портье, по гостиничным
лестницам торопились инженеры, техники, иностранные специалисты и комсомольцы. -
делегаты съезда.

И снова Остап провел день на извозчике, с нетерпением дожидаясь курьерского поезда,
где можно умыться, отдохнуть и почитать газетку.

Великий комбинатор провел пятнадцать ночей в разных поездах, переезжая из города в
город, потому что номеров нигде не было. В одном месте воздвигали домну, в другом -
холодильник, в третьем — цинковый завод. Все было переполнено деловыми людьми. В
четвертом месте Остапу поперек дороги стал пионерский слет, и в номере, где
миллионер мог бы нескучно провести вечер с подругой, галдели дети. В дороге он
обжился, завел чемодан для миллиона, дорожные вещи и экипировался. Уже Остап
замышлял долгие и покойное путешествие во Владивосток, рассчитав, что поездка в оба
конца займет три недели, когда вдруг почувствовал, что если сейчас же не осядет на