Page 73 - Золотой телёнок

полотняная пуговица с двумя дырочками.
— Пожалуйте ко мне, - пригласил Васисуалий.

— А может быть, я вас все-таки отвлек? — спросил Остап, очутившись в первой комнате
Лоханкина. - Нет? Ну, хорошо. Так это у вас “Сд. пр. ком. в уд. в. ч. м. од. ин. хол. “? А она
на самом деле “пр. ” и имеет “в. уд. “?
— Совершенно верно, — оживился Васисуалий, - прекрасная комната, все удобства. И
недорого возьму. Пятьдесят рублей в месяц.

— Торговаться я не стану, — вежливо сказал Остап, — но вот соседи… Как они?

— Прекрасные люди, — ответил Васисуалий, — и вообще все удобства. И цена дешевая.
— Но ведь они, кажется, ввели здесь телесные наказания?

— Ах, - сказал Лоханкин проникновенно, - ведь в конце концов кто знает? Может быть,
так надо. Может быть, именно в этом великая сермяжная правда.
— Сермяжная? — задумчиво повторил Бендер. - Она же посконная, домотканая и
кондовая? Так, так. В общем, скажите, из какого класса гимназии вас вытурили за
неуспешность? Из шестого?

— Из пятого, — ответил Лоханкин.
— Золотой класс. Значит, до физики Краевича вы не дошли? И с тех пор вели
исключительно интеллектуальный образ жизни? Впрочем, мне все равно. Живите, как
хотите. Завтра я к вам переезжаю.

— А задаток? - спросил бывший гимназист.
— Вы не в церкви, вас не обманут, — веско сказал великий комбинатор. — Будет и
задаток. С течением времени.

ГЛАВА XIV. ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
Когда Остап вернулся в гостиницу “Карлсбад” и, Отразившись несчетное число раз в
вестибюльных, лестничных и коридорных зеркалах, которыми так любят украшаться
подобного рода учреждения, вошел к себе, его смутил господствующий в номере
беспорядок. Красное плюшевое кресло лежало кверху куцыми ножками, обнаруживая
непривлекательную джутовую изнанку. Бархатная скатерть с позументами съехала со
стола. Даже картина “Явление Христа народу” и та покосилась набок, потерявши в этом
виде большую часть поучительности, которую вложил в нее художник. С балкона дул
свежий пароходный ветер, передвигая разбросанные по кровати денежные знаки.
Между ними валялась железная коробка от папирос “Кавказ”, На ковре, сцепившись и
выбрасывая ноги, молча катались Паниковский и Балаганов.
Великий комбинатор брезгливо перешагнул через дерущихся и вышел на балкон. Внизу,
на бульваре, лепетали гуляющие, перемалывался под ногами гравий, реяло над черными
кленами слитное дыхание симфонического оркестра. В темной глубине порта кичился
огнями и гремел железом строящийся холодильник. За брекватером ревел и чего-то
требовал невидимый пароход, вероятно, просился в гавань.
Возвратившись в номер, Остап увидел, что молочные братья уже сидят друг против
друга на полу и, устало отпихиваясь ладонями, бормочут: “А ты кто такой? “
— Не поделились? - спросил Бендер, задергивая портьеру.

Паниковский и Балаганов быстро вскочили на ноги и принялись рассказывать. Каждый
из них приписывал весь успех себе и чернил действия другого. Обидные для себя
подробности они, не сговариваясь, опускали, приводя взамен их большое количество
деталей, рисующих в выгодном свете их молодечество и расторопность.
— Ну, довольно? — молвил Остап. — Не стучите лысиной по паркету. Картина битвы мне
ясна. Так вы говорите, с ним была девушка? Это хорошо. Итак, маленький служащий