Page 80 - Золотой телёнок

население Черноморска набросится на его товаркрахмальные воротнички.
И когда-то гордая, спокойная вывеска галантерейщика приобрела мерзкий вид.

ТОРГОВЛЯ Галантерейными Товарами Галантпром В. КУЛЬТУРТРИГЕР
ПОЧИНКА Разных часов Б. Павел Буре ГЛАЗИУС-ШЕНКЕР

КАНЦБУМ Все для Художника И совслужащего ЛЕВ СОКОЛОВСКИЙ

РЕМОНТ Труб, раковин и унитазов М. Н. ФАНАТЮК
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ Крахмальных Воротничков Из Ленинграда КАРЛ ПАВИАЙНЕН
Покупатели и заказчики со страхом входили в некогда благоухавший магазин. Часовой
мастер ГлазиусШенкер, окруженный колесиками, пенсне и пружинами, сидел под
часами, в числе коих были одни башенные. В магазине часто и резко звонили
будильники. В глубине помещения толпились школьники, осведомлявшиеся насчет
дефицитных тетрадей. Карл Павиайнен стриг свои воротнички ножницами, коротая
время в ожидании заказчиков. И не успевал обходительный Б. Культуртригер спросить
покупательницу: “Что вы хотели? “-как водопроводчик Фанатюк с грохотом ударял
молотком по ржавой трубе, и сажа от паяльной лампы садилась на нежный
галантерейный товар.

В конце концов странный комбинат частников развалился, и Карл Павиайнен уехал на
извозчике во мглу, увозя свой не созвучный эпохе товар. За ним канули в небытие
Галантпром и Канцбум, за которыми гнались конные фининспектора. Фанатюк спился,
Глазиус-Шенкер ушел в часовой коллектив “Новое время”. Гофрированные железные
шторы со стуком упали. Исчезла и занятная вывеска.

Вскоре, однако, шторы снова поднялись, и над бывшим ковчегом частников появилась
небольшая опрятная таблица:

Черноморское отделение
Арбатовской конторы

ПО ЗАГОТОВКЕ
РОГОВ И КОПЫТ

Праздный черноморец, заглянув в магазин, мог бы заметить, что прилавки и полки
исчезли, пол был чисто вымыт, стояли яичные конторские столы, а на стенах висели
обыкновенные учрежденские плакаты насчет часов приема и вредности рукопожатий.
Новоявленное учрежденьице уже пересекал барьер, выставленный против посетителей,
которых, однако, еще не было. У маленького столика, на котором желтый самовар пускал
пары и тоненько жаловался на свою самоварную судьбу, сидел курьер с золотым зубом.
Перетирая чайные кружки, он раздраженно напевал:

Что за времена теперь настали, Что за времена теперь настали, - В бога верить
перестали, В бога верить перестали.
За барьером бродил рыжий молодец. Он изредка подходил к пишущей машинке, ударял
толстым негнущимся пальцем по клавише и заливался смехом. В самой глубине
конторы, под табличкой “начальник отделения”, сидел великий комбинатор, озаренный
светом штепсельной лампы.
Гостиница “Карлсбад” была давно покинута. Все антилоповцы, за исключением
Козлевича, поселились в “Вороньей слободке” у Васисуалия Лоханкина, чрезвычайно
этим скандализованного. Он даже пытался протестовать, указывая на то, что сдавал
комнату не трем, а одному-одинокому интеллигентному холостяку. “Мон дье, Васисуалий
Андреич, — отвечал Остап беззаботно, - не мучьте себя. Ведь интеллигентный-то из всех
трех я один, так что условие соблюдено”. На дальнейшие сетования хозяина Бендер
рассудительно молвил: “Майн готт, дорогой Васисуалий! Может быть, именно в этом
великая сермяжная правда”. И Лоханкин сразу успокоился, выпросив у Остапа двадцать
рублей. Паниковский и Балаганов отлично ужились в “Вороньей слободке”, и их голоса